Мы все хамили понемногу кому-нибудь и где-нибудь,
Идя с эпохой хамской в ногу сквозь спеси взвесь и мата муть.
И новый блин лепила комом у прежней кассы хамов рать,
Единым принципом влекома - прийти, увидеть и урвать.
Но цель, оправдывая средства, была понятна и ясна.
И мы привыкли к людоедству – живьем, без отдыха и сна.
На трассе рваческого кросса орали громкое «Виват!»,
Хоть лезли в голову вопросы: Что делать? и Кто виноват?
От них сносило напрочь крышу, как будто в сильный ураган,
Но мы, любых сомнений выше, искали внешнего врага.
Мол, мы не мы, а хата с краю, короче – мы тут ни при чем.
А если кто-то укоряет, пусть первый бросит кирпичом.
Потертым ластиком в пенале хирела русская душа,
А мы на зеркало пеняли, на счастье лик ему круша.
И все путем - пилось и пелось свободным гражданам страны,
Хоть каждый был, по сути дела, привычек хамских крепостным.
И я хамил со всеми вместе, очки поправив на носу,
Поскольку понял, что из чести уже не сваришь даже суп.
И от забора до обеда, ввиду того, что свет немил,
Хамил отчаянно соседу, а тот в отместку мне хамил.
Когда ж бескрайние просторы вселяли крайнюю тоску
И гнали в шею сон, который и так по жизни потаскун,
Я, дав размякшим чувствам волю, топил условную Муму
В потоке слез и алкоголя, хамя фатально не тому.