Я напишу тебе тихую пьесу
с летним дождем и лампадой в храме,
с радугой в поле и вещими снами,
с лешим, бредущим по темному лесу.
Будет девчонка к забытому храму
долго петлять по заросшей тропинке.
Будут с погоста смотреть фотоснимки
века прошедшего знавшие драму.
Будет смеяться апрель-хороводник:
"Вы, атеисты?" - "Да, мы - атеисты."
Но посветлеет Никола-Угодник,
слыша ее разговор с Пречистой.
Будут лететь годы, дни и недели,
станет дитя задавать вопросы:
«Сколько подснежников будет в апреле?
Будут ли в мае первые грозы?»
Старый Пьеро или новый Вертинский
будет играть на разбитом рояле.
Может в Маккондо, а может в Минске,
так, чтобы зрители дружно встали.
Так, чтобы слезы блестели на лицах.
Так, чтобы плавился лед под кожей
у вдруг очнувшейся светской львицы,
сбежавшей из бархата царской ложи.
Я напишу тебе тихую сказку
с молодцем добрым и девицей красной.
Если услышало сердце подсказку,
значит и боль была не напрасной.