О, Господи! Что же ты дуешь ветрище разгульный губан, дуралей?
И смело гуляешь, хозяином бродишь, гудишь по квартире моей.
Я чувствую хрупкость строений, бессилье пред страшною силой твоей
И явную мизерность наших волнений в сравненье с безумством твоей.
Волнуются ветви и хлещут друг друга, и гнутся пред ветром, трещат…
И мечутся птицы, и по небу тучи, стремглав, друг за другом летят.
Трава молодая, дрожа от испуга трепещет травинкой любой.
Как к матери дети, к земле приникает, её защищая собой.
Но только утихнет стихия и солнце согреет нам лица лучом,
А мы уж не помним, как страшно нам было, в квартире с тем ветром вдвоём.
И силой своею начнём похваляться, и этим, и тем, и умом.
Но стоит ли так обольщаться, себя утешая, - ведь в страхе живём.
А если желаем остаться в сознанье грядущих сменяющих лиц,
То как же нам надо стараться пред ними, чтоб нас не стеснялись они?!