Нам в бочку меда кто-то капнул яда
Мой первенец, святилище мое.
С рожденья из сетей небес и ада
В мир прорывался с мамой заодно.
Знак смерти в родовых плескался водах -
Они бурлили как Ершалаим,
когда Варраве требовал свободы
и игемон терялся перед ним.
Мы бились как два воина, два солнца
за малый уголок в земном раю.
Но даже пуповины злые кольца
душили шею тонкую твою.
Я помню только ужас жуткой боли,
советских докторов иконостас
И как собрал в кулак всю нашу волю
невидимо стоящий с ними Спас.
Он нам внушал, что мы непобедимы,
он страх убрал движением руки -
не оттого ли существом единым
прошли изгибы жизни и строки?
Нас истребляли вьюгами и градом,
держали под прицелом, жгли дома,
Но Спас всегда оказывался рядом
И потому мы не сошли с ума.
Он жил в стихах и старенькой гитаре,
Он даже в страшный голод нас кормил.
Мы столько раз с тобою умирали,
насколько выживать хватало сил.
Но смерти знак коль выпал - не отпустит -
Все кувырком, не так и поперек.
Ты помнишь, как встречались в Старой Руссе
Тайком как виноватые, сынок?
Так ведь и там подмешивали яда
в бокалы, где сиял цветок любви!
Они тебя забрали - сети ада,
меня оставив в Спасе на Крови.
Поведала я все без кривословья
священнику с покрытой головой.
Но как мне жить с отравленною кровью,
Как жить мне без себя и не с тобой?
Уже какой по счету день рожденья,
одна встречаю, с солью на губах,
Но всякий раз прошу благословенья
На воссоединенье в небесах.
Еще прошу у месяца нисана
Божественной капели с мокрых крыш.
И плащика, в котором самой-самой
Счастливой мамой с первенцем стоишь...