И молчание пожирало, стаей дикой с безумной жаждой.
Миллионы разверстых пастей в душу метили нежнокровую.
Чтобы с хрустом ей вырвать кости,
Разодрать на тряпицы-кожи: "это было с тобою до"
И
"Это стало с тобою после."
От того, что любовь опасна говорили шаманы в чумах
И питается на отдаче, ты же даришь себя бесплатно,
Но и это священное чувство сляжет мертвым изящным оленем
Под мором всего человечьего и веки его будут сомкнуты.
Оторочены льдистой корочкой, драгоценней якутских алмазов,
И вящее тела китовьего
Напитавшего наши народы.
Слезы - высшая в мире валюта.
Их глаза были полны скорби, а во мне просыпалась слабость.
Продолжали меня оплакивать в песнях горестных, словно стрелы
Бьющие точно, не оставляя надежды,
На мой след уже вышли гончие,
И столетнего ворона сердце разрывается в мелкие клочья.
Ты становишься жертвой страсти, ее острые ветви щупальца
Залезают в твое подсознание, шепчет сладостно обладай же,
Познавай градиенты собственничества и ее металлический привкус.
Разрушай подобно берсерку, ничего не оставив после.
И приносит с собою гвозди остро-ржавые метит в запястья,
И раздвоенным языком, тоскою-ядом смазанным,
На распростертых моих ладонях
Выжигает инициалы, обнимает когтистыми лапами,
Словно цепями отступника господа.
Пробуждает во мне одичалое чувство голода вязкой нежности.
Доставая во мне животное быстроногого луноглазого,
Выпускает на волю рыскать,
Ни покоя тебе, ни сытости.
Что же сталось со мною, отрочником?
Я смотрю на тебя издали, будоражишь меня, неистового.
Мне вцепиться в тело твое, лилейно-белое, вгрызться бы
Поцелуями страстными, лепестки обрывая яростно
Изымая нутряк на ужин.
Оставляя ошметки хаоса.
Да из лун пророняется жемчуг, до чего мы с тобой похожи.
Я из мыслей твоих, острым лезвием разрезающим очень точно,
Мироздания жесткое брюхо, из которого вытекают ответы,
Изготовлю себе ошейник.
И отдамся во власть безмятежности.