Найти нетрудно тысячу грехов
в земных делах любого человека.
Кто из живущих утверждать готов,
что путь его белее облаков
и чище свежевыпавшего снега?
Тех, кто нам дорог, не хотим прощать
(обиды их куда больней, чем дальних)
до той минуты, как узрим печать
самой судьбы , вердикт ее печальный.
И, всматриваясь в медленный уход
и в исподволь копящуюся немощь
(знак погруженья в бездну темных вод),
вдруг понимаем- все обиды- мелочь.
И только жалость, жалость и тоска
всё тянут, тянут душу беспросветно,
и сдавливает горло, а в висках
стучит одно лишь- « бедный, бедный, бедный» .
Но вот она и выпита до дна,
страданий смертных горестная чаша.
А что в ней за осадок? То -вина,
но не его, ушедшего, а наша,
неловкая , как старый чемодан,
неистребимая, как сорняково семя-
её простят, простят её и нам,
когда наступит час, и наше бремя
спадет- в небесный свалимся мешок,
и тихо вжикнет молния заката.
Нет виноватых между теми, кто ушел.
Между оставшимися -нет невиноватых.