Тело — болезненная рана пустоты,
возникшая от трения в ночи,
как искра из под рук. И это ты.
Не бойся, не проси и не кричи.
Когда Морфей отпустит погулять,
на стыке дней, в ночную пастораль,
оставь скелет недвижимо лежать,
а сам беги в волнующую даль.
Вдыхай туман и пей ночной эфир,
кури в пергамент скрученные звёзды;
смотри, как сызнова рождающийся мир,
забрызгал кровью простыню погоста.
Узри, как в чаши мёртвых алых роз,
рыдающее небо плещет воду;
сверни в аллеи самых светлых грёз,
прорежь собою влажную свободу.
Твой дух безлик, пространство не диктат,
и время стало, истощились стрелки;
и колесо сломалось — шах и мат
последовал от вырвавшейся белки.
Забудь о месте. Место есть удел
телесных скреп, чей миг привязан к точке.
Идея же, свободная от тел,
способная Вселенную взять в дочки!
Лети, кружи, стряси летнюю пыль
с верхушек в небо распростёртых сосен!
Цвела зелёной девственная быль —
движенье мысли — и приходит осень!
Пари в дыму пушистых облаков,
сожми их, как бельё, сливая слякоть,
и падай вниз, меж каплями, на кров,
стучи в окно дождём, раз хочешь плакать.
Обдай собою высохшие земли,
целуй устами, каплями, брусчатку;
ломай лучи, как ветер клонит стебли,
о зеркало, да не спали сетчатку.
Здесь нет вериг, их звон теперь утих,
они лежат на мягком покрывале.
И темнота густая, сетью, их
запеленала в каменном подвале.
Лишь тонкая невидимая нитка
вас связывает, падая на плечи.
Порвешь её, и в темноте калитка
закроется. И загорятся свечи.