Как-то ехал по дороге богатырь,
сам себе и царь, и поводырь,
на буланом ехал по полю коне,
придремал от долгих думок о войне.
Ехал-ехал и наехал на валун,
камень за двенадцать тысяч лун
на полметра в землю врос, покрылся мхом,
как утерянный в сражении шелом.
А за камнем три дороги, три пути
перпендикулярные почти,
а на камне нацарапаны слова,
различимые от времени едва.
Стрелка влево - там царевна во дворце,
трон пустой и золото в ларце.
Стрелка вправо - там в лесу монаший скит.
Стрелка прямо - кто поехал, тот убит.
Призадумался тут крепко богатырь:
"Рано мне покуда в монастырь,
вот как станет от грехов невмоготу,
тогда сделаюсь подвижником в скиту.
Власть да золото да девичья краса,
это хорошо на два часа,
а на третий волком взвоешь от тоски
и терпи до гробовой потом доски.
Что я пасынок иль маменькин сынок?
Мне ль сворачивать с дороги вбок?
Напрямки, уж так и быть, поеду я,
посмотрю на чудо-юдо соловья".
Чем закончились смотрины, знают все:
тот, к кому и близко на козе
не могли подъехать люди тридцать лет,
в три минуты утерял авторитет.
Доскакался, приторочили к седлу,
в зад приткнули острием стрелу,
чтоб до Киева, как курский соловей,
заливался-пел про трех богатырей.
Вот и сказочке, как водится, конец,
добрый молодец наш молодец,
а разбойнику ужо наверняка
не избегнуть шутовского колпака.