Над Петербургом, чей наряд изящен,
Светлело небо в цвет зари,
И утро, как старик фонарщик,
По городу гасило фонари.
Вдоль улиц, длинных и пустынных
Катилось лёгкое ландо,
И окна в доме, как заплатки парусины…
И только в кисее одно.
Там сквозь туман, просвечивали тени,
И виден был красавиц круг,
И пред одной, готов склонить колени,
И цепенея, не могу взглянуть.
Она стройна, в убранстве алый бархат,
Над головой туманился плюмаж,
И длинный шлейф тянулся и не падал,
Его держал в волненье юный паж.
Мельканье плеч и звуки клавесина,
В китайской вазе тянутся цветы,
Какая ж в Вас есть колдовская сила,
И обаяние нездешней красоты.
Сверкает грань венецианских стекол,
Гранатом обрамлён браслет,
И плеч касается, завитый круто локон,
И Вас, милее, кажется, что нет.
Мне не понять, быть может, снится чудо,
Как прихотлива эта вязь,
Хотелось всё узнать, кто Вы, откуда,
Из чьих краёв, красавица взялась.
Каких ветров, касались Ваши щёки,
Каких лазурь, наполнены глаза,
Они светлы, так радостны, глубоки,
От них, свой цвет имеет бирюза.
И плен, ни плен, свобода, ни свобода,
Словечка не шепнёте Вы,
Стоите каменно, ко мне вполоборота,
Не повернёте головы.
Да… пришла уборщица, достала веник,
Коснулась пола, стёкол, стен,
И на руке… качнулся лёгкий ценник,
Ну что ж, прощай мой манекен.