Потолок, четыре стены и холодная тень,
Смотрели, как новая песня доходит до точки.
Когда я усну, за окошком проснётся день.
С каждым днём его век становится всё короче.
На столе останется ждать заваренный чай,
В наушниках будет по кругу бродить «Альтависта».
В потоке написанных слов я буду молчать,
Не хочется перебивать золотой шёпот листьев.
Задрожат оконные рамы, проснутся соседи.
Они смотрят новости, и думают, что всё знают.
Они решат что война, но летают во сне их дети -
Они знают, что это всего лишь первый трамвай.
В доме напротив окна зажгутся рисунком,
Но одна из кухонь, уснув, перестанет светить.
Другая харкнёт тающей точкой окурка.
Еще одна вспыхнув, погаснет. Там встали попить.
Будут стучаться в виски кадры из детства
Грустных и радостных дней, маяком ностальгии.
У этого света обычно невесело греться
Лодке, в глазах которой тает берега имя.
Рассвет, досчитавший до ста, снимет с глаз повязку,
И станет искать луну, что опять обманула.
Моргнув, задохнулась в облаке душном и вязком.
Свет иллюзорный дыханием утра задуло.
Все строки венчала в ту ночь тоска многоточий.
По окнам сыпался спамом еще один день.
Припев потеряв, доползла с рассветом до точки
Еще одна песня, в квадратном безмолвии стен.