Год сорок третий. Спозаранку
Под Прохоровкой шквал огня.
Ползут сплошной стеною танки...
И все хотят попасть в меня.
Лязг гусениц. Фонтаны взрывов.
Свист пуль. Пожарище и дым.
И я себе представил живо,
Что умираю молодым.
В траншее в землю я вдавился,
Впервые испытавший страх,
И страстно Господу молился:
Коль есть он в дымных небесах,
В живых остаться мне поможет, –
И я поверю, что он есть.
«О, помоги, пресветлый Боже,
Живым ад этот перенесть!
О, помоги свершиться чуду,
В кромешном уцелеть аду,
И я тебе молиться буду.
Клянусь, что в монастырь уйду,
Когда добьёмся мы победы!»
...Вдруг наступила тишина,
И я грядущее изведал:
Давно окончилась война;
Стою внутри большого храма:
Иконостас, врата, алтарь;
Похоже, что на Валааме,
Где был я с бабушкою встарь;
И слышу громогласный голос:
«Ты клятву выполни свою!
Не упадёт с тебя и волос
Ни в этом, ни в другом бою!»
...От грёз чудесных я очнулся,
И враз разверзлась тишина:
В бой, в ад грохочущий вернулся.
Как тяжела была цена
Победы в том бою! Как много
Бойцов советских полегло!
Моё же обращенье к Богу
В живых остаться помогло.
Я невредимым до Берлина
Сквозь все пожарища прошёл...
И, помня клятву, как мужчина,
Я сразу в монастырь ушёл:
Когда демобилизовался,
Приехал сразу в Валаам
И здесь послушником остался.
Себя я Господу отдам
И буду за страну молиться,
За исстрадавшихся людей,
Моя молитва будет длиться
Отныне до последних дней!..