«Пристегните ремни, мы идем на посадку».
Пассажиры послушно исполнят приказ.
Только что-то не так, и под ложечкой гадко,
Стюардесса не прячет встревоженных глаз.
Самолет наш болтает, как лодку на волнах,
Ночь за бортом и дождь, и ни зги не видать.
Не летим мы, а падаем вороном черным,
А в кабине пилоты орут: «…твою мать!!»
Был простой вариант — здесь в грозу не садиться.
В другом городе принял бы аэропорт.
Но мы падаем, падаем раненой птицей!
Даже Бог к нам на помощь, увы, не придет.
Не был долгим полет с Средиземного моря.
Детям в школу, и мне на работу пора.
И не думали мы ни про тягу моторов,
Ни про то, что нам всем не дожить до утра.
А салон весь заполнился страхом и криком.
Дети плачут, и дикие лица вокруг.
Счастье жизни кончается горем великим,
И набатом в груди сердца бешеный стук.
Кто придумал бессовестно, без сожаленья,
Злонамеренно правило это ввести.
Сесть, не сесть — командир принимает решение.
Всех убить или сменой маршрута спасти.
Вот сидит он – невольник уставов, запретов.
Страх и смелость ведут в нем отчаянный бой.
И насколько он мудр, адекватен при этом?
Все ли, черт возьми, ладно с его головой?!!
200 жизней ему доверялись на взлете,
200 жизней его проклинают в ночи.
Глупость смертная – данное право пилотов.
Если сядут – герои, а нет – палачи.
В этой русской рулетке нам всем не сфартило.
В клочья взрыв разорвал самолет и людей.
А ночная гроза на восток уходила,
Громыхая, сверкая о страшной беде.