Прошло двадцать лет. Три приятеля снова сидят за столом.
Содвинув бокалы по третьему разу, языки развязались.
Первый сказал второму: «Помнишь, я говорил о том,
Что Бог – это что-то между. А вы надо мной смеялись.
Прошло столько лет. Говорю всё то же, Он – между
Верхушкою пня и - на зелень листвы надеждою».
Второй сказал первому: «Мимо! Бог – это детские страхи.
Стою на своём – если б я не упал с коляски,
Бог был бы мне не нужен. И все эти вздохи, ахи
Тётушек, дедушек – мол, Бог уберёг – пигмейские пляски...»
Третий смотрел на первого и второго,
Пересчитывая – по Брайлю – складки на серой роже,
Делил их на двадцать. В остатке – ничего другого,
Кроме времени и её шелковой кожи…
Первый сказал второму: «Бог – это интеграл,
Взять который даже Ландау не смог – упаси его душу!»
Второй сказал первому: «Бог – это просто вокзал
Для двоих. Для пропавших в море. Мечта о тепле и суше»
Третьего вызвали к телефону. «Сколько лет!.. Как узнала? Да,
Я приеду. Я постарел изрядно. Мужчина в серой ветровке –
Он - будет я. Какой нынче день? Среда?»
Возвращается к столу. Оранжевый, как морковка.
Она, повзрослев лет на десять, не более,
Думает: «И зачем я ему позвонила?»
Старательно пудрит носик. С запахом той магнолии,
Под которой ему дала. Очнувшись, – конец истории –
Подумав, сказала: «Сам не знаешь, какой ты милый!»
Платили по счету, который, как интеграл,
Не взятый Ландау даже, удивлял ответом.
Обнялись. Разъехались. Третий отправился на вокзал.
Для двоих. Для пропавших в море. В магнолиях. В запахах. В летах...