Зверь затаился, лишь, подранком, сипло,
Под ребрами вгрызаясь вглубь сильней,
Скулит в слепой, отчаянной и гиблой,
Истерзанной и горькой тишине.
Он стал добычей. Он посмел поверить,
Подставив не однажды рваный бок,
Забыв законы мира, сущность зверя.
Он, все же, жив... И снова - одинок...
Кто ближе, тот вернее мог ударить,
Предательством бесчестный славен бой.
И даже безусловно дикой твари
Бывает больно так, что рвется вой...