И как бы не хотелось расставаться,
Прощай гусар, что шпоры обменял на шляпу с дикими полями.
Продал мундир за шлак,
В помои бросил ордена, мол пережитки, так, пустяк - да будет это между нами.
Когда моральный дух совсем иссяк.
Когда не можешь отличить от рельсов шпалы.
И принимаешь в вены, как спасенье - острую иглу.
Что от природы лишь пчелы трудолюбивой жало.
Закончив с полвека, берешься начать все сначала.
Уподобляясь Иуде, почти за бесценок волкам отдаешь свои мысли.
Ссылаясь на прогресс своей капусты кислой,
Что намертво засела в голове и без того пустой.
Достал людской словесный геморрой.
Но разве люди повод убивать детей?
Пронзать клинками тощих матерей?
Топить в грязи, ушедших некогда друзей,
Что убегали, под твои немые афоризмы.
И жизнь напоминает линии нелепой призмы,
И бытие давно, не бытие - лишь мода.
Не мысли мысли - лишь инстинкты, что дала природа.
А зеркало без устали твердит о том, что некогда украл чужое я лицо.
Запрятав в пятки думы, смотришь на куриное яйцо,
Оспаривая сам и для себя, свое ничтожное и внутреннее я,
Решая философский спор, о том,
С какой же стороны придется надломить в идее надлежащий желтой жизни дом.
Ты отвлекаешь суету, пытаясь спрятать поиск смысла на потом.
А днем - пойдешь на рынок, чтобы невзначай взболтнувши языком,
Продать арабу, что торгует миндалем
Штаны, на коих не сочтем вдвоем седых заплаток.