Поскольку Таллин прочно связан с Калевом, пора бы обратить внимание и на «Калевалу»!
В основу «Калевалы» легли карельские народные эпические песни. Обработкой фольклорного материала занимался Элиас Лённрот, который сюжетно связал отдельные песни, произвёл определённый отбор вариантов, сгладил некоторые неровности…
Насколько это художественное произведение документально, можно понять по последней, пятидесятой, песне. Чтобы разобраться, чего стоит ожидать от «Калевалы», а на что особо надеяться не нужно. Вкратце она выглядит так:
Марьятта, гордячка-дева, долго берегла невинность, рыбой красною кормилась, не брала яиц куриных, если жил петух с несушкой. Мать коров доить послала - не пошла доить буренок: "Мне подобная девица той коровы не подоит, что с быком позабавлялась…" Жеребца запряг родитель, - не садится в сани дочка. Кобылицу брат приводит: "В сани к лошади не сяду, к жеребцу водили лошадь!"
…Забралась брусничка быстро на невинные колени, с пояса на грудь взбежала, на уста перескочила, с языка попала в горло, из него в живот спустилась… Мать пыталась догадаться: "Что же с Марьяттою нашей – пояса совсем не носит, в баню бегает украдкой, в сумерках идет в парную?"
«…Заняты в деревне бани, несвободны - в устье Сары. Баня есть среди пожога, в вековом бору - конюшня, чтоб детей рожать блудницам…» Осмотрительно ступает в ту сосновую обитель, в ту конюшню Тапиолы. Родила младенца в бане, принесла на свет сыночка, возле лошади на сене, на конце яслей льногривой…
"Солнышко, творенье Бога, ты не знаешь ли, где сын мой, яблочко мое родное?" Так ей Солнце отвечало: "Знаю, где твой сын родимый. Это он меня и создал …»
Вековечный Вяйнямейнен проверяет, рассуждает: "Если найден на болоте, на земле зачат брусникой, в землю парня закопайте, в ягодной заройте кочке иль в болото отнесите, там дубиной оглушите!"
Полумесячный промолвил, двухнедельный зычно крикнул: "Ой ты, Вяйно, старец дряхлый, приговор ты вынес глупый! За грехи и покрупнее, за дела и поглупее не снесли тебя в болото, в темя палкою не били!» Окрестил ребенка старец, наспех окропил мальчонку, - королем нарек карельским, властелином высшим сделал.
Прогневился Вяйнямейнен. На корме уселся в лодке, уезжая, так промолвил: "Дай-ка, время пронесется, день пройдет, другой настанет, вновь во мне нуждаться будут…»
Вот такая известная история! Старец уступил своё место мальчонке, да на лодке-то и уплыл. Уж не после Рождества ли это было?
Самое интересное, что истории Калева и Линн в «Калевале» нет! Говорят, Калевала — это место жительства Калева, мифологического родоначальника богатырей Вяйнямёйнена, Ильмаринена и Лемминкяйнена… Нет такого в поэме!
Вот как рождается Вяйнямёйнен:
Дева юная природы, дочь воздушного простора опускается на морскую волну, где, забеременев от ветра и воды, становится матерью воды. Только где ей разродиться? Призвала она верховного бога Укко. И слетела тогда утка: устраивает гнездо на колене матери воды и откладывает яйца. Из разбившихся яиц получаются земля и небо. А сама Илматар рождает Вяйно. Где здесь Калев?
Первым делом Вяйнямейнен решает засеять землю деревьями, травами и цветами. А затем случилась непонятная история с дубом, который никак не хотел прорастать. « Четырех он дев увидел, пятерых невест из моря… Что накосят, то сгребают, собирают для просушки. Тут из моря вышел Турсас, муж из волн морских поднялся, сено тотчас сунул в пламя, обратил в золу все сено. Лист любви упал на пепел, лист любви и желудь дуба, из него дубочек вырос…»
Турсас… А ведь это руна Туризас, которая обладает потенциалом расчищать путь и создавать порядок там, где существовал беспорядок. Ее можно сравнить с ударом грома, возникающим из столкновения противоположностей. Уставное начертание руны напоминает топор, используемый как для вырубки всего вредного и ненужного, так и для защиты от вредных воздействий. Старонорвежское слово "Туризас" означает "гигант" или "силач", что указывает на грубую, целенаправленную силу, необходимую для устранения препятствий. Кстати, Турисаз — древнейшее имя Тора.
А что же тогда сам Вяйне? Есть и такая руна! Вуньо. Радость, успех, удовольствие, гармония. Старонорвежское слово "Вуньо" означает "слава совершенства". Это кульминация безупречной и безусловной любви, не выдвигающей требований и полностью отдающей себя без ожидания получить что-либо взамен. Подразумевается, что все на свете прекрасно и достойно любви. Эта руна указывает нам на идеал, к которому мы должны стремиться. И почему-то нигде я об этом не прочитала!
Только дуб получился какой-то странный: раскидывает ветви над всей землей, заслоняя своей листвой луну и солнце, останавливая тучи. Тут уж старый Вяйнямейнен произнес слова такие: "Ой ты, Каве, мать родная, дева милая природы!..» В общем, попросил он это дерево срубить.
И пришёл к нему из моря мужичок на помощь. Мужичок был в медной шапке, был герой в сапожках медных, руки - в медных рукавицах… (Медный ясенеродный, что ль?)
А с дубом и впрямь чудеса: бьет огонь из корня дуба, от ударов дуб кренится, гнется чертова ракита… Щепки от того дуба морем пригнало в Похьелу. Маленькая дева Похьи щепку в море увидала и до дому притащила: чтобы стрел колдун наделал, острых копий наготовил… Признаться, в Похьеле я заподозрила скандинавское царство мёртвых, которым правит дочка Локи – Хель. В любом случае, что-то с ней не так, с этой Похьелой!
А когда в природе вновь всё зазеленело, нашёл Вяйно зёрна ячменя и «засевать принялся землю, рассыпать зерно на поле рядом с Калевы колодцем (наконец-то!) на краю поляны Осмо…» Но синичка рассказала, что ячмень не взойдёт, коли почву не расчистишь, для пожога лес не свалишь, не спалишь огнем подсеку! Так Вяйнямейнен и поступил, лишь березоньку оставил, где бы птицы отдыхали, где б кукушка куковала. За это его похвалил орёл небесный и «тут пернатый выбил пламя, огненную искру высек. Сиверик зажег подсеку, распалил восточный ветер, всю дотла спалил подсеку, превратил деревья в пепел…»
Сиверик... Совило? (Соулу). Является носителем Солнечной энергии, дающей свет и поддерживающей жизнь. Соулу - это энергия вращения, подобная той, которая возникает на вершине волчка. Но детская игрушка вращается вокруг своей оси, в то время как вращение Соулу имеет воронкообразную форму. Энергия выталкивается наружу и вверх, затем снова сжимается в точку, и процесс повторяется. Опять руны, однако! А теперь давайте ответим на другой вопрос: кто познакомил карело-финские племена с подсечно-огневым земледелием? Догадались? Так кто же он, земледелец Вяйнямейнен? Ваня-ману…
На то же указывает и седьмая песня, где есть такие слова: «Плачет, стонет Вяйнямейнен, Уванто жених рыдает у речушки ивняковой, среди зарослей черемух…» Вантит? А ведь это земля вятичей.
Ловхи, Похьелы хозяйка, редкозубая старуха, тоже спросит: "Что ж ты плакал, Вяйнямейнен, причитал, Увантолайнен?» Вот и думайте сами, на чьих преданиях взросли финские народные эпические песни?
Но и это не всё. В шумерской поэме «Гильгамеш, Энкиду и нижний мир» тоже есть своё загадочное дерево. Поэма начинается с пролога о божественном акте творения, об отделении земли и неба, о низвержении богини Эрешкигаль в подземное царство, о битве Энки с чудовищем нижнего мира. Далее описывается дерево хулуппу (возможно ива), которое росло на берегах Евфрата. Оно было с корнем вырвано безжалостным южным ветром, но его нашла Инанна и посадила в своем саду. Она ухаживала за ним, видимо, надеясь в будущем сделать из него трон и ложе. Гильгамешу же достались из "отходов производства" волшебный барабан и палочки, но это совершенно другая история…