Я смешивал в тигле металлы живительной силы,
живою водой мертвецов поднимал из могилы,
моими настоями страсть завлекали в тенёта,
микстуры мои извлекали токсины со рвотой.
Я нищего мальчика сыну подобил, лелея,
делился, как хлебом с голодным, наукой своею,
гордился успехами, сердцем взмывая до рая…
И вот, одинокий, отравленный им, умираю…
Он знал, как отца меня, усыновленья не помня.
Я жизнь его ласковым светом заботы наполнил.
Да, взыскивал тоже, но взыскивал, не озлобляясь,
стараясь быть с ним справедливым и с волей считаясь.
Не блеск золотой ослепил, не сияние славы,
не женские чары, не боль и не ужас кровавый,
не серый туман непознанья, не холод могилы,
но то, что понять мне не хватит ни знаний, ни силы:
он вычитал, что эликсир превосходства над всеми
содержит, как ингредиент, кровь отдавшего семя.
Раздумий хватило ему на часы - не на годы.
И вот он, решившись, подлил каплю яда мне в воду.
Мне холодно в сердце, я корчусь от боли и плачу.
Ты предал меня, мой разумный сиятельный мальчик!
Но мщенье моё ты познаешь из той же водицы -
ошибка в рецепте - и в яд эликсир обратится.
Но что это? Что? Мне молчанье хранить выше силы…
Ведь ты - мой убийца, предатель, ты враг мой постылый,
ты сам мою месть подготовил, ты хуже, чем демон!
Ты сам свою смерть за моею призвал - сам так сделал!
И всё-таки, всё-таки… всё-таки я, погибая,
едва шевеля онемевшими к смерти губами,
зачем-то шепчу тем, кто к смертному ложу клонится:
«Скажите ему… не позвольте ему ошибиться…
Мы с ним не родня… я чужого приветил, как сына…
Скажите ему, чтобы не принимал эликсира…»