Снег. Первый. Стараясь успеть к автобусу,
Поскользнется чудак в кожаной курточке, на меня похожий
Издали. Я в подворотне таюсь и щурюсь. Ночь от цвета кожи
Отделить, если кожа темна, не просто. И мой прохожий
Вскакивает на подножку живым... Я пальцем вожу по глобусу...
Морей пространство больше, может в два раза – суши.
И – в отсутствии жабр – обращаешься к цвету. Например, к «Бордо».
Шизофрения – это когда замерзают души,
Оставляя тела такими, какими были до.
Симптомы просты – чтобы ни делал ты,
Знаешь, что уходишь от слежки.
Выключив тайный компьютер, приносишь домой цветы,
А конь берет ферзя, оставляя проход для пешки.
Граница. На вышках стоят лейтенанты. Суровы их лица.
Думают о кресле с пивом. Но служба есть служба.
Не зря ж упражнялись в тире… Снег шёрсткою первой лоснится,
И хочется, и уже не с кем проститься.
Поскольку со всеми простился, даже со скрипом двери,
С погодой, с вертушкою входа-выхода, и с видом сверху на
Всё то бесконечное, что оказалось ниже –
Тени, любовницы, ижица, даже страна.
Даже дружба...
Толстый доктор, подсунув на подпись чек, как улику,
Напевает что-то очень знакомое. Строки из Гамлета, в греческом оригинале.
Странно... По-тексту принц должен был появиться в финале.
Странно... А доктор, как кот Бегемот, мурлыкает:
И всё-таки лучше попринимать пилюли.
Несмотря на, Sir, Ваш относительно, Sir, возраст и статус,
Эта болезнь резюме не читает. Смотрите сюда - прошлым июлем
Был, скажу Вам, очень похожий случай. И что мы имеем между ним и жизнью?
Как сказал бы Магистр - хиатус...
Между тем мой прохожий к прыжку готовится. Нервы, ноги – в ритме чечетки.
Тянет молнию вверх, как задраивает люк подлодки
Ныряет с подножки, в подъезд – по косяку бесполезно молотят пули.
Сегодня он выжил... Пережевываю пилюли...
Живем на границе. Каждый день – испытанье удачи.
Вздохи, выдохи, полуулыбки, доллар в картонку психу...
Их всё больше, а нас – всё меньше. И всё меньше возвращают сдачи
С чувства, слова. Убивают обычно громко. Сходят с ума – тихо.
Оставляя тела такими, какими были до -
Рождество и луна – не имея даже общего слога,
Чисто тянут этой ночи холодное злое «до»,
И душа вопрошает свободы, как вор – острога...