Вечер, как правописание – «день, дню, днём, дня»...
«За – быто, за – снуто, за – лечено». «Я, за мной, за меня»...
Завтра, напившись соков Тоскани, Шампани, Чилийского
Я, может, очнусь – калекой
русского, а не калекой английского.
Бог остается тем же, по-Фрейду – по-вертикали,
В щёпоть, как соли, пальцы и – справа-налево. Vale!
Крест - два крыла. Два взмаха. Как вмерзшие в лёд осколки
Речетативов сына, сбежавшего в самоволку.
А там, где он хочет быть, все тоже молят о прощении.
Разницы нет внутри, разница – в окружении.
От одиночества, страха - мы сбиваемся в города,
Строим храмы и башни в небо – было б еще куда,
Кажется, строили б тоже, но – мешает таянье снега.
Мы ведь хотим другого! Вышнего, хоть и с разбега.
Чем короче разбег, тем лучше. Не успеешь огладить рясу,
Уже возлетаешь к тучам. Минутою – к веку, к часу.
И, зацепившись за облако, въезжаешь мордой в другое.
Душ – невпротык, за телами – очередь. Какое здесь всё земное!
Я, лодочкой ручки сложив,
ныряю. Vale!
Вверх ли, вниз ли – не знаю. Знаю – по вертикали.
Если удастся вынырнуть, забуду про все морали,
Попрошусь хоть змеёй, хоть шпалою,
лишь бы по-горизонтали.