***

Снимая золотую стружку с уже мёртвого дерева,
плотник вспоминает пшеничное поле южного босоногого детства
и задуманные стол и стулья становятся скроенными из материи,
которой обёрнуты все конечности мира, доставшегося в наследство.
Плотник — разгибает спину и смотрит на крону высокой сосны,
заслонившую солнце зеленоватой дымкой —
там, что-то есть: не то — хвойный космос, не то — кровь из слабой десны
после укуса края дозревшей небесной тыквы...

Будто — ствол позвоночника снова уходит в рост,
будто — воздух становится логосом, из которого вытекают
благодатные смолы — чище самых искренних слёз...
Плотник — лоб вытирает тканью
и проверяет заточку рубанка. Свет,
проникая сквозь ветви, встаёт немного поодаль — внемлет,
как серебряный дятел простукивает в сосне
путеводную жилу, обещавшую новые земли.