На стенах копоть грязного тумана,
гнилые зубы - старые дома -
с бельмастыми глазами великана,
умеют корчить тысячи гримас.
У города есть и душа, и сердце.
Он дышит - стоголовый зверь-Урбан
И острый привкус уксуса и перца
душистой пылью на его губах.
Засунув руки в брючные карманы,
легко шататься мокрой мостовой.
Подвальные притоны наркоманов
пронизывают язвами его.
Он движется, но шаг его неспешен,
Он дышит, курит, плачет, говорит,
Табачный пепел с прахом перемешан,
и правды нет, и рукопись горит.
Он на закате постепенно тает,
сквозь сизые дымы насилу зрим.
Ему всегда немного не хватает
пьянящих вёсен и мертвящих зим.
Он летом сух и зноен до першенья,
а осенью от листопада чист.
И самые великие свершенья
постит на белый снег, как в белый лист.
А мы… мы называем «горожане»
самих себя, даря себе права,
как школьники, курить за гаражами,
покуда сходит снег, пока растёт трава…