Обнажённые,
тел волнующийся шёлк
уже не вскипит в ладони любовника,
но выкипит в ладони смерти;
тихие, морозные,
и гжель, и палех,
и мясное кружево в яхонтах,
сияют
последними цветами,
зияют,
растворяются
в великой молотьбе распада.
Фигуры в чёрном ритуально кормят
растущую сферу тьмы костями и зубами,
и самой землёй,
поят бессветным мёдом мёртвых.
Пустота есть и в пустоту отыдет.