Иллюстрации Михаила Марьямова
Вихри белые несутся
по заснеженным полям –
то до облака взовьются,
то позёмкой по ногам,
то раскачивают ели,
иглы их роняя в снег.
Из ноябрьской канители
осень сделала побег
утром в зиму расписную,
в стужу розовой зари.
«Как же я перезимую,
солнца нет, лишь фонари…
Да и те совсем не греют,
хоть и охрою их взгляд.
Непременно заболею.
И поблёкнет мой наряд!» –
тихо плакала Жар-птица.
Прибежал из норки Ёж:
«Это точно небылица,
и ответа не найдешь». –
«Я не знаю, что случилось…
Что здесь, небыль или быль?
Словно стенка расступилась,
был там шёлковый ковыль.
Здесь студёно, снег и вьюга,
там и солнце, и тепло…»
Удивился Ёж: «Подруга,
а стена-то где? Снесло?
Погляди, не видно стенки,
в смысле – пусто, только лес
да лохматые оттенки
веток голых, лес облез».
Как же плакала Жар-птица!
«Как меня вернуть назад?
Стенка – это ж небылица,
в свой хочу роскошный сад!» –
и притопнула ногою.
Смотрит Ёж, а на ногах
золотою, расписною
краской – лапки в сапогах.
А от крыльев разноцветных
жар идёт, как от печи.
А из заводей рассветных
появляются лучи:
любопытное явленье
средь осенних холодов.
Настоящим представленьем
любоваться был готов
каждый, кто проснулся рано,
восклицая: «Чудо, свет!
Но Жар-птица – это странно,
это ж сказочный сюжет.
Разве всё смешалось в мире?
Разве в сказке мы теперь?
Иль она у нас в квартире?
Где ж тогда квартиры дверь?»
Тут Сова премудрым оком
оглядела всё вокруг,
повздыхала и, поохав,
заявила: «Недосуг.
Разговорами пустыми –
только время отнимать.
Нужно тропками лесными
тёплый домик отыскать.
Где избушка Феофана,
ты припомнишь, добрый Ёж?
Здесь налево, после прямо.
Я уверена, найдёшь». –
«Пусть я даже и не помню.
Был бы я не Ёж тогда.
Но желание исполню,
для Жар-птицы снег – беда».
На тропинке снег, а птица
так дрожит, что нет и слов.
«Как бы ей не простудиться,
ведь из разных мы миров».
Мха зелёные комочки
быстро Ёж насобирал,
и для птицы лапоточки
получились, как на бал.
«А тепло ль тебе, Жар-птица?»
Птицу точно била дрожь:
«Да, обувка пригодится,
без неё ты не дойдёшь».
Из еловой лапы шубу
мастер-Ёж соорудил.
«Мы пришли уже», – и к срубу
по дорожке поспешил.
В Феофановой избушке
печка греется, тепло.
Мышки встретили норушки.
«Ох, от сердца отлегло!
Все печали – не печали,
если можно отогреть».
И по-царски величали,
и частушки стали петь.
Обвыкалась потихоньку
в Подмосковных холодах,
но боялась всех, в сторонку
отходила. А в глазах –
и печаль, и грусть. Тоскливо
было птице на душе:
«Диво я или не диво,
но домой пора уже».