Светлана и Женский век. Часть первая. Екатерина I

                ГЛАВНЫЕ ПЕРСОНАЛИИ:
Светлана Орлова – княгиня, ведьма времени, но, во-первых, женщина, со всеми вытекающими последствиями.
Елизавета – цесаревна, дочь Петра I.
Леший, он же Винсент Ван Гог – естественно, не настоящий, но очень на него   похожий. К тому же картины пишет не хуже, но в более классической манере.
Баба Яга – она и есть баба Яга, «мамка» Светланы. Правда, избушка у неё поновей и не на курьих ножках.
Мадам – француженка, бывшая гувернантка Светланы. Сейчас соратница, ведьма, супруга Лешего и его ученица. Тоже пишет картины.
Змей Горыныч – лучший друг Лешего. Как сказали бы у нас – «собутыльник».
Кикиморы – «модели» Винсента Ван Гога – Лешего. Количество не выяснено.
Марианна - одна из кикимор, влюбившаяся в лейтенанта Петровского флота.
Михайло Гежин - лейтенант флота, возлюбленный Марианны.
Кики - ещё одна из Кикимор.  Поёт трио с Марианной и Лорой.
Лора - и ещё одна из Кикимор.  Поёт в том же трио.
Фрау – немка, бывшая гувернантка Светланы. Ведьма, предшествовавшая Светлане, её наставница. Сейчас в аду.
Меншиков А. Д. - Светлейший князь и т. д., сподвижник Петра I.
Екатерина I – императрица России, жена Петра I, и её окружение.
Пётр II Алексеевич - император России.
Анна Иоанновна - императрица России.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ЕКАТЕРИНА I

ПРЕДСКАЗАНИЕ.

У власти женщин с вами мы встречаем.
Но чтобы так вот – вдруг – в одной стране,
Почти что век, который называем,
Поэтому мы «женским». Страшно? Нет!
Кому-то были более удобны –
Ну, не сказать, совсем уж, чтобы воск –
От прачки до принцессы благородной,
Старались навести парадный лоск.
Что характерно, и страна досталась,
Которая из мутной старины
Лишь выкарабкаться ещё пыталась,
С намёками лишь будущей страны.
И, слава Богу, что был путь указан –
Великий Пётр догонял века.
Путь топок и от крови непролазен…
Вдруг… на кормиле женская рука.
Спасибо императору, содеял
Одни из лучших: армию и флот –
И гордо уже флаг российский реял,
И трону был надёжный дан оплот.
Любовный пыл бывает на задворках,
Когда владеет всем борьба за власть.
И ты несёшься, как зимой на горках –
Достигнуть цели, только б не упасть!
Кто выгадает, кто здесь прогадает?
Кто совладает? Чей же будет верх?
«И небываемое здесь бывает»,
Как Пётр говорил нам про успех.
Простил ли он законную супругу?
Кого хотел на троне видеть он?
Надеялся на Божескую руку?
Господь рассудит – чей он будет – трон!
Что ж, оттолкнём свой буер от причала
И отдадимся мы реке-Неве.
Начнём мы сказку новую сначала!
О, как непредсказуем человек!
******


ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ.

- Кто сочиняет сказки? Пустомеля!

- А сочинили – стало быть, нужна!

- Пойди с ней в Академию, Емеля,
И просвети! Зерцало, мол, она!
Ты думаешь, им будет интересно?

- Я не шучу. Наука-то – от книг,
А сказка – от земли, она… как песня…
Магистр что? – науку-то постиг,
Талдычит по-немецки, по-латыни.
Хотят про Русь гисторию писать!
Шалишь! Не хуже сами пишем ныне.
Не токмо лаптем можем щи хлебать!

- Ну-ну, иди и просвети магистров!
Запомни, сказки малолеток суть!
А государь своею дланью быстрой
Из малолетства вывел нас! Забу-удь!

- Да, мало ли… Сам жизнью не обласкан.
Народишко у нас и наг и бос,
И потому молитвой жив, да сказкой!
А до науки – кто у нас дорос?
Не отнимай звезду! Что в ней плохого?
Цифирью что ль питается душа?
А в сказке столько сердцу дорогого!
Скажи, чем сказка вам не хороша?

- Нам государь Россию заповедал!
Преумножать – не токмо сохранить!
А ты опять своим дремучим бредом…
Царя Петра нам сказкою явить?

- А хоть бы так! По мановенью длани
Сей город на болоте и возрос.
А корабли?

         - Не сказкой, а делами
Наш государь Россию превознёс!
Уймись! Давно всё сделали мы былью.

- А сам-то, князь, как в сказке ты живёшь!
Народец же до сих питают гнилью –
Царь для него из сказки лишь хорош!

               (из разговора А. Д. Меншикова с П. Н. Крекшиным -
                собирал материалы для русской истории)

1.ПЛАН ЦЕСАРЕВНЫ.

На улице уже и потеплело.
А как же – май, весна идёт к концу.
Предсвадебным Светлейший занят делом,
В Саду творит подобие дворцу.
И здание уже цветком алеет –
Безлистый Сад ещё едва просох.
Торопится Светлейший – он успеет –
В делах подобных он, как царь и Бог.
Вот и фронтон фигуры оседлали –
Нептун и Марс. Не нужно объяснять –
Россию эти боги вдохновляли,
И стран готовых с ней союз держать.
Как вычерчены белые пилястры
На стенах красных – строго под кирпич…

Голштинцам радость – сами-то всё в пьянстве,
А денежки текут  казны опричь.
Екатерина будущего зятя
Голубит всё, не то, что дочь свою.
А тот лишь знает, деньги её тратит:
Всё прогуляю, всё проем, пропью.
Голштинский двор недавно переехал
К Апраксину, в прекрасный особняк –
Царица им заполнила прореху –
Карл Фридрих-то выпрашивать мастак.
Одно из лучших здание в столице –
Прилично жить в нём мог бы и король.
И герцог здесь кутит и веселится…
Данилыч головой трясёт: - Доколь?

Светлана у Светлейшего в покоях,
В Ореховой «конфетный стол» накрыт.
Как для царицы – той ещё порою,
Такой же стол встречал её визит.
Теперь не знамо – удостоит снова?
Светлана улыбнулась про себя:
«Ах, князь, её я заменить готова».
Сидит и кофе пьёт не торопясь:
«О том, что раньше женщины взрослеют,
Сложилось мнение в веках не зря.
Когда же они ум ещё имеют,
То жди – они такого натворят!
Ведь думала же про Елизавету…
Амбициями девица полна,
И авантюру провернула эту!
А кто ещё? – конечно же, она!
Наследник есть – к тому же он мужчина,
Пусть мальчик, но он вырастет потом.
Пока же в регентши ему Екатерину –
Одобрен вариант был большинством.
Ну да, мы тоже приложили руки –
На всякий случай армию вплели…
Никто не ожидал такие трюки.
От «прачки» ожидать-то что могли?
Но кто-то жил чрезмерностью амбиций,
И думал своей «светлой головой»,
Встал вопреки он вековых традиций,
Царице преподнёс он трон самой.
Прости меня, мой Александр Данилыч,
Елизавету не забыла я:
Амбиций воз одна везти не в силах,
В напарницы взяла она меня.
Кто на неё подумает? Ребёнок!
Но кто не знает – ей пятнадцать лет.
Отец Великий рядом был с пелёнок.
Уменье наблюдать – вот и секрет.
Она не мама – кое-что учила,
И всё же проявляла интерес,
И знает, что нужна для власти сила
Ума, в политике ей нужен вес.
Что можно было противопоставить
Обычаю? Будь царский тестамент,
Никто бы и не пикнул – будет править
Наследник, его первый претендент.
Метался император между всеми –
Достойного он выбрать не успел.
Пришлось с Елизаветой к этой теме
Вернуться в веренице «тёмных» дел.
Раз не оставил Пётр завещанья,
Был нами и придуман сей проект –
Его мы сымитируем. Признанье
Внезапно всем откроет сей секрет.
Прости же, князь, но взлёт Екатерины
Гарантий не даёт твоей судьбе.
Она, уже взлетевши на вершину,
Наследника и выберет себе.
Скажите, в ком она души не чает?
Ни для кого, конечно, не секрет –
Та, что о троне матушки мечтает:
Наследница её – ЕЛИСАВЕТ! 
Князь с Ягужинским даже помирился –
А как же, если канцлера он зять.
Ведь надо нам, чтоб канцлер согласился
Добро своё Екатерине дать!
Он – в партии царевича. Ну что же?
Пусть сколь угодно за него кричит.
Переходить впрямую, нет, не гоже.
Пусть он одно всего лишь подтвердит:
Была в канун Персидского похода
С шестью особами беседа у Петра.
И вес теперь иметь другого рода
Приватности царя пришла пора.
Признался, что короновать он хочет,
На случай смерти, пагубы своей,
Супругу.  Трон ей свой пророчит,
Пресечь чтоб вины смут и мятежей.
Борьба за трон! Ну, что же Вы хотите?
Дебаты, крики, брань… Так два часа…
Епископ Псковский: «Кто был – подтвердите!».
Явились в подтвержденье голоса!
Признали все, все шесть. Ну, и Головкин.
И как по нотам канцлер наш сыграл –
Не заподозрили инсценировки,
Товарищей сразил он наповал.
Великий князь был всеми отодвинут.
И тут же был составлен манифест,
Что возводил на трон Екатерину.
На внуке же пока поставлен крест.

Светлана в кофе подлила ликёра
И пригубила, над столом склонясь:

«История ещё не знала вора,
Что матери так хитро дарит власть!
Когда был документ подписан всеми,
Участники – Апраксин впереди –
Прошествовали, в утреннее время,
К Екатерине:
              - Ну же, погляди!
С тобою разделяем это горе,
И все мы соболезнуем тебе.

Она стояла с помутневшим взором,
Догадываясь о своей судьбе.
Со всеми вместе преклонив колена,
Апраксин манифест ей протянул.
Скорбящий взгляд, уже чуть-чуть надменный,
На эту делегацию взглянул.
Апраксин клятву верности возносит,
Но чувствуется тяжесть в языке.
Пожаловать императрица просит
Вельмож, чуть протянув, к своей руке.

Да, князь! Вы, вроде как, и победили,
Но и не Вы! Вы лишь один из них!
На трон Екатерину подсадили!
Кредит доверия её в руках других!
Толстому она больше доверяет,
Чьё мнение за истину берёт.
В себя её Карл Фридрих всё влюбляет.
Вы, князь, при нём всего лишь доброхот.

Елизавета ручки потирает –
Племяннику заказан путь на трон.
Себе она дорогу расчищает.
И кто же в эти планы посвящён?
Никто! И даже матушка не знает –
Достойного всё ищет жениха
Любимице, надежды простирает –
Та ж ей не открывается пока».

Дверь кабинета тихо приоткрылась,
Шагнула Марианна за порог.
Светлана на неё лишь покосилась:
- Ну, что, уже закончился урок?

Да, Марианна занималась пеньем –
Светлейшего учила дочерей.
«Пусть для себя поучатся уменью.
Вдруг пригодится» - говорил он ей.

- Присаживайся. Кофейку с ликёром?
А вот конфетки! Хочешь пастилы?
Наверно, петь придётся скоро…
Как ученицы?
                - Ничего. Милы! –
Мари присела, кофе пригубила,
На шахматную доску бросив взгляд.
На ней Светлана разделяла силы:
Императрицы и Петра отряд.
Расставила янтарные фигуры
Светлана на янтарной же доске:
- Мари, мне не хватает партитуры.

- Кто не послушен ведьминой руке?

- Пока что мать - сама Екатерина.
Для дочери всё ищет женихов.
Французская ей видится картина,
Да сам Людовик, видно, не готов.
Принцесса-то – сама – для них годится,
Но мать её – вот тёмное пятно.
Как можно с простолюдинкой родниться?
А та надоедает всё равно!
Никак пока не соберётся с духом
Елизавета матушке внушить,
Чтоб та решилась распрощаться с внуком,
На трон же свою дочку посадить.

Сомнение в глазах у Марианны:
- Но князю ты внушала сватовство!

- Боюсь, что перспективы там туманны.
Князь сам мне признавался – баловство.
Тем более сговОрена Мария*.
Хотя ещё и Александра есть…
Но мы не будем прилагать усилья,
Не будем сами в эту петлю лезть.
Должны Петра отправить заграницу –
Как дед ходил, как принцы стран иных.
Накажем, что, мол, должен он учиться –
Тогда уж каждый будет при «своих».
Екатерина манифест подпишет,
Где дочь наследницей провозгласит.
А чтоб народ повёл себя потише,
Турне Петра она ещё продлит.
Отсутствие Петра, да и законность
Всего мероприятия решит
Всё в пользу Лизы. После благосклонность,
Коль постарается, народа возвратит.
Вот, Марианна… руки государя
Касались этих шахматных фигур…
И мы с тобой лицом в грязь не ударим.
Для нас… Нет, это будет через чур!

Мари со Светой, балуясь венгерским,
Сидели в кабинете «под орех»,
Держа бокалы, что с орлом имперским,
И чокались за будущий успех.
Декор дворцовый с благостью часовни
Двух женщин в кабинете окружал.
Пирожник-князь боярам разве ровня?
Однако, Пётр князя уважал!
Вот он глядит на них с портрета,
В Голландии что писан. Тяжелы
Те латы, что художником одеты,
Замест рубахи с пятнами смолы. 
 
========================
*- Мария Меншикова была в 1721г. сговорена с Петром Сапегой.
******


2.СВАДЬБА АННЫ ПЕТРОВНЫ И
ГЕРЦОГА КАРЛА ФРИДРИХА.

- Мари, давно с тобой не говорила.
Что Михаил? И как у вас дела?

Глаза чуть Марианна опустила:
- Я, кажется, Светлана, понесла…
Не кажется… Теперь-то уже точно…

-И радуйся. Чего же ты грустишь?

- Но Михаил-то был отправлен срочно
За Берингом.! Нам добывать престиж.
Уж третий месяц… Сердцу так тревожно.
Себя-то вспомни: как Великий князь
Любовью пренебрег неосторожно,
В историю России углубясь.
Ты, помнится, сама и говорила:
Нельзя на расстоянии любить –
Теряется связующая сила.
Предмет любви – он рядом должен быть.

- Примеров много в мире есть обратных.
Любовь – лишь состояние души.
Мы верности обязаны стократно.
В себе ты разберись и не спеши.
Любовь хоть и не терпит расстояний,
Но если есть связующая нить,
То и не надо будет оправданий,
По зову сердца будешь ты любить.
Тем более, в тебе душа живая…
Ты, кстати, Михаилу сообщи.
К тебе вернуться сам он пожелает.
Не бойся, это вас не разобщит.
Его глаза я видела… и верю –
Тебе он предан телом и душой.
Вернётся он…, не сможет стать потерей.
Ты только верь…, вернётся он живой.

Карл Фридрих между тем собой гордится –
Корона Швеции почти в его руках.
Династия царя соединится.
С кем? С Ольденбургами. Прославлены в веках.
С древнейшею фамилией германской –
О том не забывает ни на миг.
И потому приемлет он бесстрастно
Внимание, дары и видит в них
Он дОлжное. Учтивостью страдает,
И напрочь остроумия лишён,
И слово очень долго вынимает.
Всё только рюмкой восполняет он.
Почти что месяц с жизнью холостяцкой
Прощается, пирует вертопрах.
Влюблён безумно – хочет оправдаться,
Но снова он теряется в словах.
Влюблён – себе он не находит места,
И по влеченью сердца же готов
Жениться. Браво, герцог!
                А невеста?
У той, ну просто не хватает слов:
- Вот навязали дурака мне, стоероса, –
Сказала как-то матери она.
В глазах Екатерины знак вопроса –
Я доводами разве не сильна!
Корона Швеции вдобавок ко Голштинской!
Что, не влечёт? Того хотел отец!
Она пыталась властью материнской,
Но только разругалась с ней вконец.
О, как на ангела принцесса походила,
Но слишком стала Анна холодна.
Жених осунувшийся после ночи, хилый,
Какая-то убогость в нём видна.
Тогда бразды и перешли к мамане:
«Два дня до свадьбы герцог не попил,
«И первый раз, о чудо, мылся в бане».
Вот только все ли он грехи там смыл?

Светило солнце – раздевайся, грейся.
Литаврами и трубами сверкнув,
По улицам столицы шли гвардейцы,
В «Орле российском»* сразу «утонув».
Они играли музыку победы,
А капитан о браке объявлял.
И обер-маршал свадьбы ехал следом –
Сам Меншиков – лицом своим сиял.
«Залит бриллиантами» и в самоцветах шпага –
Подарена она самим царём.
Всё золотом горит, в глазах отвага,
И жезл распорядителя при нём.
Он в экипаже, что влеком шестёркой,
Улыбки расточающий толпе,
А Ягужинский вслед за ним – затёртый –
Всё у него поплоше – так тебе!
За ними шаферы. А их двадцать четыре.
Все охорашиваются на скакунах.
Встал поезд пред голштинскою «квартирой»
И затрубил за совесть, не за страх.
Весь длинный стол «заедками» завален,
Кувшинами заставлен. И жених –
Надушенный и трезвый – как завялен,
Покланялся поленом и затих.
Взяв жениха в полон уже с ним вместе,
Придворных и лакеев прихватив,
Отправились они тогда к невесте.
Народ сегодня больно уж ленив –
И жениху «ура» кричали слабо –
Своих у нас хватает выпивох.
«А я-то что? Я улыбаться рад бы –
Кафтан вот узок», – герцог вдруг изрёк.
И, мимо Зимнего, доехали до сада,
Остановились около ворот.
Природа поприветствовать бы рада,
Но вяло что-то к нам весна идёт.
И почки раскрывались боязливо –
В зелёной дымке скромный царский дом.
Зато в гостиной Анна горделиво
Для жениха устроила приём.
Карл Фридрих быстро, вытянувши шею,
Как мальчик, чмокнул и, отпрянув, встал.
А мать запаздывала: «Думала, успею!
Кондитер вот на кухне задержал».
Расцеловала герцога и Анну,
Благословила. Анна – истукан!
Похоже, ей награда не желанна –
Святой Екатерины орден дан.

А к пристани, меж тем ладью пригнали –
Подарок герцогу – наш зять-то любит взять!
Путь господам гвардейцы пробивали
В густой толпе, стараясь клином встать.
Ладья была набита до предела.
Отчалила и вереница вслед
Посудин разных… «Разве это дело?
Гребёт-то челядь, а дворяне нет.
Увидел бы их Пётр!.. Обленились…
Хиреет, заведённое Петром!».
И тут на небе тучки объявились –
Рябой дорожкой по реке дождём.
Лишь окропило – унеслось ненастье.
Княгиня Дарья сразу утешать:
- Водица животворная. На счастье, –
Пророчила посаженая мать.
На правый берег с пушечной пальбою,
Под рёв колоколов они сошли.
Светлана и семейство дорогое
В толпе стояли, но чуть-чуть вдали.
И молодых до церкви провожали
Двенадцать пар внимательнейших глаз.

- Мадам, Винсент, вам поясню, чтоб знали.
Кто в церковь-то прошествовал сейчас?

- … Петрова дочь! Её-то я уж знаю.
С голштинцем тоже шапочно знаком.

- Я не об этом. Фрау вспоминаю.
И привидение, что стало женихом.
- ?
- Родителей его мы лицезреем!

- Таким папашей был бы я не горд!
По-моему он пить лишь и умеет.
Наследственность, увы, не первый сорт.
Ты погляди, как деньги он кидает,
А чувств не вызывает никаких.
Да и невеста – статуя живая!
Как видно, неудобен ей жених.

- Что делать? Брак царём ещё одобрен.
Контракт их брачный Пётр подписал.

- А женишок уже от пьянки сгорблен.
Царь этого, поди, не ожидал?
Да-а, яблоко от яблони… Кто знает?
А ты попробуй только рот разинь…

- Гляди-ка, там, наверно, завершают.
Окончено венчание. Аминь!
К Светлейшему поближе проберёмся,
Посадит нас, быть может, на ладью.

- Зачем тесниться, если обойдёмся…
Пойдём-ка, мы погрузимся в свою.

А с крепости и от Адмиралтейства,
С «Принцессы Анны» пушками палят
В честь свадьбы и в честь нового семейства.
Венчальный этим кончился обряд.
Вельможи к ручке чередой, толкаясь –
Царица сотню ублажила их.
Сомлела! Хватит! Чуть не спотыкаясь,
Пошла, скорбя, и протирая лик –
Не дОжил царь, до дня сего не дОжил –
И на ладью в печали прибыла.
К глазам платок – пусть видят все вельможи –
Счастливый день, но в трауре была.
Прибыв, императрица удалилась,
Плезира, аппетита пожелав.
«Ступай-ка, мать, – шальная мысль носилась, –
  Нам без тебя-то легче. Иль неправ?» –
Данилыч похвалил императрицу:
Сыграла натурально и весьма.
А свадьба пусть и пьёт и веселится,
Большого здесь не надобно ума.

Нашла Светлана взглядом цесаревну –
Порхает, дразнит Лиза мужиков
Телесной сдобой, как и ежедневно.
Ей нУжды нет – природы зов таков.

Качались люстры, звякали все стекла –
На славу расстарались пушкари,
Аж музыка за пушками поблекла,
Не слышно слов, хоть горло надорви.
Грохочут пушки и дрожит вся Сала,
Рассыплется она того гляди…
Парфюм, цветы, бумага – наполняло
Всё духом плотным. Аромат, поди!

Винсент с мадам, подняв свои бокалы,
Взялись уже Светлане попенять.
Данилыч подал знак в начале Салы –
С паштетов крышки начали снимать.
Напротив карлик выскочил из блюда,
Изделья не нарушив – ловок хват!
Причём и был он со своей посудой –
Налил себе и прокричал: «Виват!»
И выпил за повенчанных. Винсенту
Осталось только рот закрыть мадам.
Он на её груди расправил ленту:
- А не пора ли всё же выпить нам?

Светлана и модели поддержали.
Тут к ним знакомец старый подошёл:
- А вот и я! Гляжу, не ожидали, –
 И пьяною улыбкою расцвёл –
Граф Ягужинский – он распорядитель.
Стоял и улыбался на бокал:
- В нём вижу я открытости обитель.
Да-а, многим языки он развязал.

«Не о себе ли говоришь, милейший, –
Светлана подняла бокал в ответ. –
Правдоискатель, правдоруб первейший.
Двору не нужен. Ведь Петра-то нет!».
- Ах, Пал Иваныч, Вы бы закусили!

- А что закусывать? Ведь я ещё не пил!..
Вошёл в семью… теперь голштинец в силе!
Эх, Пётр Алексеич, удружил!
За Аннушку я с удовольством выпью!
Да-а, доля её будет не легка, –
Глаза зажмурил, больше по наитью,
Бокалу рот нашла его рука.

Под балдахином нашей новобрачной
Вовсю её кузины тормошат,
Щебечут, намекают ей прозрачно,
Того гляди в речах и согрешат.
А с герцогом, Апраксина подвинув,
Кумпанствует Бассевич. Чарки их
То пОлны, то пусты наполовину…
Пред первой ночью он бы поутих.
Так нет – лакает. Вот бокал наполнил,
Отпил немного, ножку отломил,
Царя Петра вдруг шуточку он вспомнил,
Министру дал. Тот, хошь не хошь, допил.
Орёт, побагровел, надулись жилы.
Вскочив, голштинцы бухают: «Хох! Хох!».
Из ножен шпаги тянут, ишь, верзилы…
Да что-то предводитель больно плох!

Екатерина, облачилась в траур,
К народу чтобы выйти и войскам.
(Светлана: «Как похожа-то на фрау!
Тянулась та всё к траурным цветам».)
Распахнуты ворота по приказу –
Входи любой. Шли люди всех чинов:
Купцы, работные и господа – все сразу,
Гулять и наслаждаться всяк готов.
«Диана» - обнажённая особа:
Коль новичок – опустит тот глаза,
А старовер плюётся – эка неудоба,
В неё бы камнем – стерегут, нельзя.
Царь повелел. Всё просвещенья ради…
Созданье Божье… вот «натура» говорят.
Светлана ходит, все «натуры» гладит,
Но взглядом. Что-то ищет этот взгляд…

А вот уже фонтаны отворили,
Что белым, красным потекли вином –
И видно нам – гвардейцы поожили.
Нам взгляд сей вожделения знаком.
"Ея Величество изволила вдоль строя
Пройти. Пришед, встать луга посередь.
Солдаты гвардии, как истые герои,
Гордиться ими будем мы и впредь. 
В честь матушки своей императрицы
По знаку бегло начали стрелять.
Привожены поротно угоститься
К фонтанам, чтобы чарочку принять.
Екатерина, брызгая улыбкой,
Солдатской кружкой, чокаясь, пила.
Как на войне. И память ей с избытком
Воспоминаний по глотку лила.
И спрашивать изволила царица,
Кто был под Ригой, а кто брал Баку?
Кого-то узнавала: - Как, женился?
Ребёнка ждёшь? Зови крестить! Смогу!
И бравый воин смотрит так влюблённо:
- Ну, матушка, воистину. Ей-ей!
Вот помнит же всех, чуть не поимённо.
Как было при царе, так и при ней".

От жареных быков, что над кострами,
Как будто соревнуясь взапуски,
Орудуя большими тесаками,
Здесь отсекают повара куски.
Кому-то птицу – бык ей нашпигован.
Солдатам что? – зубами мясо рвут.
Особо-то едой не избалован.
Сегодня праздник – много мяса тут.
На Троицкой – напротив, через реку,
Где тоже туши, плещется вино.
Здесь всё мастеровому человеку.
И, как всегда, смущает лишь одно:
Полиция осаживает драки.
Дай волю – так потопчут, разнесут.
И русские, и немцы, и поляки,
И местные… Да, все, конечно, тут.

Чуть смерклось – взвились в небо и ракеты.
И, рассыпаясь многоцветьем брызг,
Дарили нам секундные рассветы,
Дымя хвостами… Шорох, грохот, визг…
Но – красота! А над рекой Невою
Пылали новобрачных вензеля,
И отражались чёрною водою,
Сердца, короны, всё влюблённых для!

Наутро снова загремят салюты
И затрезвонят вновь колокола.
Не расходились на ночь все как будто,
Не вылезали мы из-за стола.
Второй день радости императрицы
Нам велено, мы будем разделять,
Кричать тосты и пить, и веселиться:
Четыреста персон придут опять.

- Весна приносит розы. Чьи же краше? –
Крича, Данилыч даже приохрип. –
Неправда разве? Молодая наша!..
За розу! – И к бокалу он прилип:
- Ой, горечь-то! – и застонал с гримасой…

И сколь ещё – язык остёр и смел.
Имел успех, старался не напрасно.
Светлейший от тостов отяжелел…

Пошли на луг. Он следом за царицей.
На балагурство не хватало сил.
Старался прибаутками искриться…
В толпу его вдруг кто-то утащил.
И чьи-то руки князя обхватили,
И кто-то сзади целиком прильнул.
Уста на ухо вдруг слова пролили:
- Простите, князь, за эдакий разгул
Фантазии… Вы ж для себя покои
Пристроили. Ну, вот и хорошо!
Сегодня ночью будет нас лишь двое…

И князь опять уж за царицей шёл:
«Какие руки! А какое тело!
Светлана! Точно, то была она.
Ну, точно ведьма! Как она успела?
Наверняка желанием полна!».
- Гляди-ка, матушка! Откуда? Ярославцы? –
Князь тлел уже огарочком свечи,
Но всё же продолжал: - Ура, красавцы!
ЗдорОво, москвичи, румяны калачи!

=========
*- Виватный кант "Орле Российский" - на Полтавскую победу.
******


3.НОЧЬЮ ВСЕ КОШКИ СЕРЫ.

«Ну, вот и довалился до постели.
Ну, наконец-то. Этому так рад.
Так не хотел дорожной канители…
А тут окно выходит в Летний сад».
И шёпот ему вспомнился горячий,
Словами щекотавшие уста…
Откуда-то возник восторг щенячий,
Душа вдруг захотела баловства.
Всем сообщил он о своём недуге:
От возлияний, тягот – приболел.
Царица обещала на досуге
Зайти к нему, а то так много дел.
Данилыч чувствовал свою усталость,
Храбрился, но года берут своё:
«Вот так и подбирается к нам старость.
Всё молодимся, прячась от неё.
Не чахнуть же! Мы жизнь свою обяжем,
Когда себя подОле сохраним,
И старости в визите мы откажем –
Дадим же с вами фору молодым!
Как Пётр, до последнего бывало!
Вот неуёмной страсти человек!
И человек ли? Всё, всегда, вишь, мало!
Сколь сотворил за свой короткий век!
Сгорел за жизнь, что подарил другому…
Кто знает, где найдёшь ты свой предел?».
 Сидел князь в кресле, чувствовал истому,
Весну вдыхая, он в окно глядел.
Откуда ни возьмись, явилась кошка,
Подкралась чёрной бестией к ногам,
Пофыркала и села под окошком.
Не доверял он кошкам и котам.
Князь обратил внимание на зверя,
Но тут же про него забыл опять.
А время шло и он уже не верил,
И думал: «Одному придётся спать».
Но сон не шёл. Виной тому усталость?
А, может, ожидания вина?

Вдруг время встало! Или показалось?
Неимоверная настала тишина.
И показалось – ты из жизни выпал:
Вокруг всё есть, но будто пустота…
Нет, снова кто-то нам секунды сыпал,
Пришла к нему вдруг чувства полнота.
Какого чувства? Застучало сердце…
Звон в голове и маятник в груди,
Мешает ему что-то оглядеться,
Он видит лишь окошко впереди.
И запах вдруг. Какой особый запах?
Не запах даже, а какой-то дух,
Подкрадывался на кошачьих лапах,
Кошачий взгляд вдруг вспыхнул и потух!
А князь сидит, не в силах шевельнуться,
Себя по креслу бурдюком разлив.
Сидит и ждёт, когда колен коснутся
Кошачьи лапы… Значит всё же жив!

«Я думаю, я жду…, не понимаю…»
Кошачьи лапы… вот коснулись ног…
Как пахнет женщиной! Как я её желаю!
Кого? Кто здесь? Я догадаться б мог!
И голова, уж не звенит, а стонет.
Кошачья морда с бездною зрачков
Перед лицом… и в них Данилыч тонет.
Спасать себя уже он не готов.
И руки к подлокотникам прилипли.
Подмигивает вдруг кошачий глаз,
И сердце барабанной дробью сыплет,
Смелей мурлыканье кошачьих ласк.
Что связывает князя с этим миром?
Он видит этот тонкий волосок.
Не жизнь, а только яркая сатира,
И смерть от похоти подводит нам итог.
Но чьи-то руки вдруг легли на плечи,
И в темечко горячий поцелуй.
Ну, почему же вдруг погасли свечи?

«Послушен будь, мой князь, не протестуй!».

Из тысячи узнал бы этот голос,
Но почему им кошка говорит?
И трётся, и во рту кошачий волос…

«Сегодня мой фортуны фаворит!».

На потолке ковёр небесной сферы,
И кошка, расползаясь по груди,
Как будто увеличилась в размерах,
Зелёным глазом на тебя глядит.
Вот лапами вдруг век твоих коснулась,
Прикрыла их… и пала темнота.
Мурлыканье вдруг чем-то поперхнулось…
В глазах пролёты радуги-моста
Вдруг обернулись яркими кругами,
Куда-то в бездну стали оседать.
Лицо твоё погладили руками,
И стало кошку тяжело держать.
Открыть глаза? Но трудно почему-то.
Такое чувство, будто из свинца.

«Мой господин! Ещё одну минуту».

Она коснулась языком лица.
Он чувствует – пристроилась на бёдрах.
Пытается рукою шевельнуть…
И вдруг глаза он открывает бодро,
И видит пред собой нагую грудь.
Прозрачный шёлк атласной кожи,
Большие и набухшие соски
Всё ближе, ближе…. Он дышать не может…
Во рту проклятые кошачьи волоски.
Взгляд поднимает, головы не видит –
Теряется та где-то между звёзд.
Как низко небо!.. «Вы меня простите,
Я с женщинами в обращеньи прост!» –
Пытается на землю князь вернуться,
Руками ягодицы подхватив.

«А не боитесь чувством захлебнуться?» –
Спросила кошка, на пол соскочив.
Да нет, не кошка, а уже Светлана
Стояла перед ним во всей красе:
- Вы до сих пор ещё немного пьяны.

- А как же, пьян я…, впрочем, как и все…
Но разве это так уж помешает…
И что вы здесь устроили со мной?
Вы думаете: пьян – не понимает…
Вы кошку уберите за собой.
Царица – та любительница кошек.
Она-то в них уж понимает толк.
А я… я почитатель женских ножек.
Собрать бы все, так получился б полк.

Светлана вдруг кому-то подмигнула –
На плечи князю руки вновь легли.
К Светлейшему сама опять шагнула –
Вновь видит он зелёные угли.
Стоит над ним она уже не Светой,
Раскинув руки, словно два крыла:
- А песня ещё нами не допета!

Рука шлафрок с Данилыча сняла.
Вот так вот, просто – раз – и нет халата.
И чья рука? Не понял это князь.
На выдумку нечистая богата –
Выходит из-за кресла вдруг, смеясь,
И рядом встала – копия Светлана.
Над головами хоровод из звёзд:
«Двоится? Не настолько же я пьяный!
А может, намекает на погост?».

- Забудьте, князь! Не время про могилу. –
И за руки они его берут.
Какие-то неведомые силы,
Светлейшего подняв, в кровать кладут.
Что было дальше?.. Ночь всё поглотила –
Упавший одеялом небосвод.
Нечистая «Лександру» посетила,
Набив кошачьей шерстью его рот…

Глаза открыл: Светлана по-турецки,
С подносом на коленях, и жуёт
Прекрасный персик, радуясь по-детски,
Сок от него на грудь её течёт.
В углу же спальни видит он вторую
Под потолком, нагую ж, на метле.
Его воображение рискует
Вопрос задать: «Я где? Я на земле?».

- Конечно же, – Светлана отвечает,
Которая плодами занята, –
 Какая чепуха Вас занимает!...
Хотите? – вынув персик изо рта:
- Вот Вы всё мечетесь, хотите больше власти,
Богатства тоже. Жаждете земель,
Совсем не ведая, что можете пропАсти.
У каждого сентябрь есть, апрель…*
Неймётся всё. Вот вроде бы есть титул –
Землицы, захудалой хоть, и нет.
И отношенье хуже, чем к наймиту.
Гербом украсить, разве что скелет!
Уймитесь, князь! Итак, куда взлетели!
В самой столице, самый лучший дом!
Пора бы уж! Глядите, как вспотели…
Мадам, спускайтесь, мы и Вам нальём.

Вторая Света на постель присела.
Светлана в рюмки налила вина.
Князь приподнялся.
                - Вот, другое дело!
Петров соратник – выучка видна!

И вот бутылка полетела в угол,
Мадам другую Свете подаёт.

- Князь, не знакомы Вы с моей подругой?
Вам истины моей не достаёт?
Зачем Вам знать? Ведь так чудесна тайна!
Мы лучше о другом поговорим.
Про дом я поминала тут случайно,
А мне какой дом называть своим?
Да, каково мне – женщине – без дома?
Скитаюсь всё я по чужим углам.
Одной надеждой только и ведома –
Найти любовь. Всё с горем пополам!
У Вас хоть дом, очаг, жена и дети!
А я? – одна! Ну, разве что – друзья.
Моя судьба – чужие игры эти,
В которых и проигрывать нельзя!
Я девицей хотела только славы –
Картиною на чьей-нибудь стене.
Игрушкой стала ведьминой забавы.
Но это вдруг понравилось и мне!
Вот Вы сейчас, Светлейший, мой любовник…
Вас в борова могу я превратить.
Хотите стать животной твари ровней?
Со мной хотите шабаш посетить?
Пожертвовать мне Вами там придётся –
Хотите блюдом жареным на стол?
Хотите от всего освободиться?

Рукой по лбу вспотевшему провёл
Светлейший князь: - Вы шутите, Светлана?

- Не бойтесь, князь, конечно же, шучу.
К тому ж. герой Вы моего романа…
Мадам, Вы как? Его опять хочу!..

Поднос передала, сама привстала
И по груди руками провела.
Для ночи продолжения искала –
Та новым небосводом расцвела…

Пытался за окном рассвет забрезжить.
Постель в подушках среди голых тел.
А с улицы заглядывает нежить –
Винсент жену проведать захотел.
Здесь деревом случайным оказался,
Ветвями он мадам пощекотал,
Задеть Светлану тоже постарался.
А про себя утробно хохотал.

Гвардейцы, что стояли в карауле,
Услышав странный рокот от дерев,
Немножечко, конечно же, струхнули –
Пошли проверить, всё же страх презрев.
Но всё там было чинно, благородно:
Деревья, как положено – росли,
А что там рокотало так утробно –
Кто знает? Может уши подвели?

Светлана уже села на подушку,
Кусочек ветки Лешему сломав,
И стала поднимать свою подружку,
По заднице легонько наподдав:
- Мадам, вставайте, муж пришёл за Вами…
За нами. Нам пора уже домой.

Две чёрных кошки, прыгнув меж ветвями,
Подхвачены там Лешего рукой.

- Вот знали б «дочки», как проводит время
Их «мать», – улыбку пряча в бороде.

- Домой неси, лесов дремучих семя, –
 Мяукнула мадам, – мы все в труде.

Придя домой, в одежды облачившись,
Они прошли в гостиную.
                - Рассказ
Начнём мы свой, сначала подкрепившись.

- Вы извините, перегар у вас.

- А ты хотел, чтоб были бы мы трезвы?
Для этого женился ты на мне?
Каштаны из огня таскаю, как из бездны,
А он про перегар!

                - Вся истина в вине!

- Князь жалуется больше на голштинца:
Вошёл в семью и в фаворе теперь.
Зятёк сказал Светлейшему: «Подвинься!».
И не укажешь немчику на дверь. –
Откинувшись свободнее на кресле,
Светлана кофе чёрное пила –
Глаза ожили, члены все воскресли:
- Мадам, Вы как? Я тонус свой нашла!

Та улыбнулась, глядя на Винсента:
- И мне, Светлана, тоже хорошо!
Как быстро князя захватила в плен ты.
Меж нами он различие нашёл?

- Да он не прочь сам дьяволу продаться –
Здоровьем, правда, вот не дорожит.
Недолго ему властью наслаждаться -
Внучок Петра всё за него решит. 
Никак всё Лиза матушке не скажет,
И та до сих ей ищет женихов.
Коль Франция с Людовиком откажет,
Пруссаки есть, испанский двор готов.
Сама поговорю я с цесаревной,
Про Меншикова тоже доложу.
Хоть друг он ей с пелёнок, значит, древний;
Я тоже зла на князя не держу.
Но хочет он к Петру переметнуться,
Что от него пока никто не ждёт.
Придётся лбами с ним ещё столкнуться,
Закрутит он ещё водоворот.
Елизавета светит телесами,
И начала мужских достоинств сбор.
Просты здесь отношенья меж полами.
         Всё просто здесь.
         Но как развязен двор!

=======================
*- в сентябре 1726г. Меншиков с семьёй был сослан в Раненбург –
свою вотчину. В апреле 1727г. его сослали уже в Берёзов, где он и умер.
******


4.СВЕТЛАНА И ЕЛИЗАВЕТА.

Дворца покои. Где-то в коридорах,
В укромном месте, в полутемноте
Гуляет кошка – уголь от природы,
Кого-то ищет – нет, опять не те!
Вдруг шёпот осторожный. Он уж близок,
Какой-то шорох и потом смешок.
В углу укромном видит кошка Лизу
И рядом с нею молодой дружок.
Не убрана, стоит, и лиф распущен,
К тому ж ещё и юбки задрала,
И грудь дала его рукам имущим.
«Опять ты честь свою не сберегла!».
Сама стоит, лбом стену подпирает,
А он считает юбки позади.
Она от нетерпения сгорает:
- Ну, где же ты, мой друг, уже входи!

Не терпится, набрасывает юбки
Себе на голову бесстыжий кавалер:
- Любовь моя, ну, где же Ваши губки?
Ах, лучше не встречал я полусфер!

«Ах, Лиза, Лиза!» – кошка подбегает:
«Ещё не поздно», – когти кожу рвут…
Вы знаете, как это помогает!
Как болью рты открытые орут!
Дружок наш быстро так ретировался,
Руками подхватив свои штаны –
Кровавый след за ним нарисовался,
Во-он пятнышки дорожкою видны.
Разметив эту …опу коготками,
Уже Светлана к Лизе подошла:
- Ах, цесаревна! Только между нами –
Ну, что хорошего ты в мальчике нашла?
Ну, ладно, пусть он у тебя в фаворе,
И всё же, Лиза, просвети меня,
Как можно отдаваться в коридоре?
Ещё к тому же в середине дня!

Прижалась к стенке, юбки оправляет.
Елизавета с вызовом глядит.
Грудь из корсета нагло вылезает:
- Размяться никогда не повредит.
Ну, захотела! Что же здесь такого?
Ты погляди, здесь никого и нет!

- Лишь кажется. А матушке другого
Нашепчут.

              - Пусть. Уж это не секрет.
Сама себе молоденького водит.
Как собачонка, кормится с руки.
Один из этих… братьев Левенвольде…

- Любовь – хозяин, мы – лишь батраки!

- Как правильно, Светлана, ты сказала.
Вот ты и объяснилась за меня.
А то бы я пока слова искала.

- Но так нельзя. Есть время для огня.
И мать твоя – она императрица,
А ты пока всего лишь на пути.
Не говорю тебе – угомониться,
Но на глазах так больше не шути. –
И улыбнулась, грудь заправив Лизе:
- Иди к себе, и я сейчас приду.
Ведь думать нам не только о капризе,
А о делах – они уже грядут.

Елизавета скрылась в коридорах.
За камер-юнкером Светлана вслед спешит.
Однако, как ретировался споро!
Ну, наконец-то, вот и он стоит.
А тот у зеркала рассматривает раны,
И пробует их чем-то протереть.
Вдруг в зеркале он видит взгляд Светланы,
Пытается свои штаны поддеть.

- Уж, извини, дружок, так получилось! –
Из складок платья достаёт флакон:
- Нагнись чуть-чуть, – и струйкою полИлось
На раны снадобье.

                - Ой! – только скажет он.

- Нехорошо, дружок! Ты что же – кролик?
Чтоб дочь императрицы и в углу?
Запомни, здесь расписаны все роли.
Ты – лишний здесь! И лучше ни гу-гу!

- Она сама…

              - Ты иногда хоть думай!
Всё! Одевай! И быстро марш к себе!
Бывают же такие тугодумы…
Вот бабье царство – всё и вся в борьбе.

Светлана во дворце, став кошкой Лизы,
Свободу действий больше обрела.
Кого же цесаревна так приблизит –
Уже, как дома, Света здесь была.
То прыгнет цесаревне на колени,
Когда к той кто-то хочет заглянуть,
То на свободу спальню её сменит,
И по дворцу отправив себя в путь.
Ну, вот способность ей и пригодилась –
Бывает же полезно ведовство.
Вот и сейчас – с мальчишкой распростилась,
Мяукнула: «Всё это – баловство!».
И к Лизе.

              - О распущенности нравов
Мне незачем с тобою говорить.
Ты всё равно себя считаешь правой.

- А как же. Надо ж голод утолить. –
И в персик, разрывая его мякоть,
Впиваются жемчужины зубов:
- Не научил меня отец мой плакать.
В наследство он оставил мне любовь.

- Скорее похоть…

                - Замолчи сейчас же.
Я чувствами сгораю изнутри.
А похотью…, так ей весь двор изгажен.
Глаза свои открой и посмотри!

Светлана только молча улыбнулась:
«Себя в обиду Лизонька не даст!».
- Но не за этим я к тебе вернулась.
Один вопрос ребром стоит у нас.
Скажи мне, Лизавета, не пора ли
Тебе открыться матери своей.
Не в смысле этой нравственной морали,
А о мечте наследовать за ней
Корону, чтобы стать императрицей!
А то, гляди, найдёт вдруг жениха,
Придётся уж тогда тебе смириться,
Мечте своей сказать тогда: пока.
Гляди, дождёшься, что она поставит
Перед тобой вопрос уже ребром –
Замужество! А там, глядишь, отправит
За мужем. И поедешь ведь добром!
Отцу открыться своему боялась,
И он тебя, конечно, проглядел –
Лишь дочерью любимой оставалась.
За мальчика-наследника радел.
Чистосердечно только ей признайся,
О чём боялась рассказать отцу.
В мечте своей пред матерью покайся –
А вдруг придёт к желанному концу!

- Тебя послушать, мой змей-искуситель,
Так просто всё! Но есть противовес –
Петруша! Здесь, хотите, не хотите,
На счёт него у многих интерес.

- Тебя сейчас от женихов избавить –
Имею заграничных я в виду, –
Наследницу на родине оставить.

- Ну, хорошо, я к матери пойду!

- Но только попрошу – поосторожней!
Об этом говори наедине.
Светлейший князь – соперник наш возможный.

- Но он, Светлана, как отец ведь мне…

- Возьмёт и переедет нас телегой,
Когда корона светит впереди…

- Я слышала, он сватался к Сапеге.

- Как будто. Ладно, Лиза, поглядим.
Но всё равно. Везде у князя уши.
Ты с матерью своею тет-а-тет.
Судьбу твою не станет она рушить.
Родная дочь – терять, резона нет.
А царствовать…. Уже берёшь уроки:
Кому царица может доверять?
Неграмотна…. Не будем о пороке.
Ты ж у неё замест секретаря!
Имеешь шанс ты свой, по крайней мере.
Полезен он – присутствия эффект,
И учишься ты сразу на примере,
И подпись ставишь. Матушке – респект!
Вникай, пока в тебе не разглядели
Политика. Ты – барышня для них.

- А ты права, Светлана! В самом деле,
Не замечают часто молодых.

- На матушку мы коле обопрёмся
Одну – не гарантирован успех.
Программой-ка давай обзаведёмся,
Которая нейтрализует всех.
Надеюсь, мы не понесём убытка,
Исспросим разрешение на брак
С царевичем. Не лучшая попытка.
Попробуем пока хотя бы так.

- Я – тётка, он – племянник. Слишком близко
В родстве мы, к сожаленью, состоим.
Противно церкви, очень много риска.

- Попробовать-то можно? Ублажим.

- Не знаю я. Наверняка возропщут.
Особенно сторонники Петра.

- Ну, что мы всё с тобою, как на ощупь?
Попробуй предложить ей, будь добра…
 В конце концов, есть отпрыск высшей знати,
А можно приплести Голштинский дом.
Путь более тернист, но выбирать нам…
Замужней дамой мы на трон взойдём.
А это лучше, нежели девица.
А, во-вторых, и новая родня
Тогда уже к нам присоединится…
Елизавета, слушаешь меня?

- Да, да, конечно…

                - Юного Петрушу
Отправим в заграничное турне,
Чтоб смог бы там он курс наук прослушать.
Вернуться помешать ему извне,
Когда Екатерина манифестом
О будущем твоём ошеломит.
Законность помешает быть протестам…
Конечно, это многих возмутит.
Всё от тебя зависеть будет дальше,
Должна ты будешь убедить всех в том,
Что не было в тебе и тени фальши,
И что не зря возглавила ты дом.

- Как хорошо всё это говорится…

- А кто сказал, что будет нам легко?
Тебе сейчас, лишь матушке открыться,
А там уже и трон недалеко!

И вот уже гудит дворцовый улей:
Кандидатуры все отклонены,
Все просьбы женихов назад вернули.
Но что такое? Тайны все полны.
Недавно только горы золотые
Сулили, чтоб Людовик не отверг…
И вдруг – нужны свои уже, родные –
К дворам Европы интерес померк.

Чтоб далее идти, свой взгляд задержим
Мы на одной из наших героинь:
Известие пришло – Михайло Гежин
Пропал бесследно. Домыслы отринь –
Куда, скажите, мог он подеваться?
Но в том и дело – всё покрыл там мрак.
Успел ли он до Беринга добраться?
Никто не знает. Как же это так?

Бежит каскад волос слегка волнистых,
Струится вниз, собой лицо закрыв.
Под светом солнца пламенем лучистым
Горит, сверкает, как души порыв,
Сокрытый в этой женской оболочке,
Что восседает около ручья.
Она пришла сюда в одной сорочке,
Совсем одна, теперь уже ничья.
Так думает, лицо уткнув в колени,
Трясутся плечи её всхлипам в такт.
Но хода жизни это не изменит –
Решил всю жизнь один лишь голый факт.
Ручей бежит, и плачет Марианна,
Не зная, как и очутившись здесь –
Нет разницы. А есть на сердце рана –
Письмо пришло. Печальная в нём весть:
Что жизнь отдал величию России
Российского же флота лейтенант
Михайло Гежин…. Как его просили….
И как ждала его назад жена.
Известие полно противоречий.
Оповестили: Без вести пропал.
О гибели там не было и речи.
Такой вот непонятный нам финал.

Тут чья-то тень легла на Марианну,
Кладёт ей кто-то руку на плечо,
И говорит он голосом Светланы:
- Не всё же ведь потеряно ещё?
Мари, не плачь! – она присела рядом.

- Светлана, как же? – новый слёз поток:
- Ещё вчера была я жизни рада.
Сегодня переступлен мной порог.

- Ты что ж, похоронить уже успела?
Себя, свою любовь! Но кто сказал,
Что нет его – ведь не нашли же тело?
Верней сказать, никто и не искал!
Тебе сейчас нельзя так волноваться.
Давай-ка, Марианна, соберись!
К Яге слетаю я посовещаться.
Поборемся за Михаила жизнь!
Я этому письму не доверяю.
Казёнщина. Отписка. Нет – и всё!
Я чувствую, я Михаила знаю –
Всё вытерпит он, всё перенесёт!

Набросила она ей шаль на плечи
И, приобняв, прижавшись, повела,
Нашёптывая ласковые речи.
Уже и Марианна расцвела.
Как помогает человеку вера,
Надежда согревает его кровь,
Когда нам жизнь – единственная мера,
Особенно, когда жива любовь.
******


5. ЛЕТИМ К ЯГЕ!

Себя не любим мы, наверно, сами –
Давненько с вами не были в лесу.
Вот так всегда – всё заняты делами,
Пока они нас в лес не занесут…

К родному зову часто мы инертны,
Пока вдруг не коснётся похорон.
Нам повезло – герои-то бессмертны,
Но плохо всё равно со всех сторон.
Как мало с вами родственников ценим
И забываем просто навестить.
Родную душу чем себе заменим?
Так трудно нам приехать, погостить?
Вот так и выпадаем мы в осадок,
Всё некогда – и рвётся связь времён.
Забвение – одна из тех загадок,
Которой человек так заражён.
Не зависть ли всему тому причиной?
Успеху, славе…. Плюнь и разотри!
Должно стать нитью неразъединимой,
То, что осталось доброго внутри:
Не чувствуешь ты разве голос крови?
Тебя не тянет разве в отчий дом?
Преграды нас уже не остановят,
Когда мы понимание найдём.

Примерно так и думала Светлана,
Летя опять к бабуле по делам.
Мадам с Винсентом – тихим очень странно
(Он не любитель плыть по небесам) –
Летели рядом.

               - Приуныл, художник?
Давно бы уже взял и отхлебнул.
Мадам, не бойтесь, он же осторожно.

Винсент, довольный, радостно махнул.
И вот поляна.

                - Наша ли поляна?
Я не пойму, не сбились ли с пути?

- И я не узнаю её, Светлана.

- Другой такой здесь просто не найти.

А на поляне две избы стояло,
И две беседки, что-то там ещё.
И на крыльце Яга их, как бывало
Приветствует всё также горячо.
Винсент в объятьях Змея утопает:
- Долгонько! Заждались! А вас всё нет!

- Гляжу у вас хозяйство прибывает.
Народишком разжился. Людоед?

- Набрал тут кой-кого я по округе.
Всё лучше, чем кареты тормошить!
Вот плотничают братцы на досуге.
И нам готовы будут послужить.
Уж больно я пришёлся им по нраву! –
Улыбка разошлась по головам:
- Царю когда-то добывали славу,
Понадобится, так добудут нам.

Светланою бабуля любовалась:
- Чем долее живёшь, тем красивей!
И ты опять куда-нибудь ввязалась,
Всё брызжешь ты энергией своей.

- Яга, ты ж знаешь, не люблю жить пресно –
Всё требует опары моя жизнь,
Раз я могу духовно и телесно
Свою натуру ныне ублажить.

- Ах, Светочка, - любительница книги,
Сияешь, как натёртый медный грош.
Что, всё плетёшь ты во дворце интриги?
Людям спокойной жизни не даёшь?

- Там без меня сам чёрт сломает ногу.
Всё в бабьем царстве так переплелось.
А я? Что я? Стараюсь понемногу.
И кой чего уже мне удалось.

- Пойдёмте в избу с вами, перекусим.
Чегой-то мы застряли в темноте.

- Наливочкой побалуешь, бабуся?
А то предрасположен к ломоте
Я после этих ведьминых полётов, –
И на лице изобразил Винсент
Страдание – вступило в спину что-то -
Но сделал на «наливочке» акцент.

В избе всё также. Света огляделась –
Здесь изменений нету никаких,
И в воздухе витала та же прелость,
И полка, что со стопкой её книг.
Стол выскоблен вот добела – заставил,
Наверняка, Горыныч мужиков.
Гляди-ка, канделябров он прибавил!
Лучины жечь? Горыныч не таков!
Печь выложена, ой ли, изразцами!
Горыныч гордо: - Это мой трофей!
Последний раз ходили с мужиками,
Нашли корабль на берегу ничей.
Побит, конечно, был немного штормом,
Ни рядом, ни внутри, вот, ни души.
 Добру, что ль пропадать? Слуга покорный.
Не знаю, может быть, и согрешил!
Не пахло даже мёртвыми телами.
Зато какой для бабушки презент!

Внимательно, ощупывал руками,
Разглядывал те изразцы Винсент:
- Голландские! Кораблики на море.
Я во дворце такие же видал.
Трофей хороший.

                - Кто бы ещё спорил! –
Горыныча Винсент расцеловал.

Пока хвалился Змей своей добычей,
Пока художник лекцию прочёл
Об изразцах, вплетя свой опыт личный,
Яга со Светой накрывали стол.
А за столом всё было, как обычно.
Единственно – не виделись давно.
Винсент сказал: - Ну, это не критично –
Длинна дорога наша всё равно!

Не страшен чёрт, как нам его малюют,
А приглядишься – так не страшен Змей.
Нечистой представители лютуют,
Когда им достаётся от людей.
Не трогай – и тебя они не тронут,
А где-то даже могут и помочь.
Когда же попадёшь ты в сказок омут,
Принять их помощь будешь ты не прочь.

Вот так и мужики, что на поляне,
Построили здесь для себя избу.
Не ждали, что поляна домом станет,
Но не роптали на свою судьбу.
Кто веру потерял не только в Бога,
Но веру в своё право даже жить –
Сюда их привела судьбы дорога,
Смогли они здесь веру возвратить.
Живут, как мы сказали бы, коммуной.
Со Змеем ходят иногда в обход,
Ватажников пугают ночью лунной,
И растворяются среди болот.
Оброком обложили все ватаги –
Со Змеем шутки плохи – ты рискни!
Бабуля лишь выводит на бумаге
Добычу, что приносят ей они.
И здесь уже обзавелись хозяйством,
И выглядят приятней и свежей.
Горыныч не даёт болеть зазнайством,
Не отпускает он своих вожжей.

- И кузницу свою мы заимели,
Уже не говорю про огород.
Короче, мужики у нас при деле.
Ты б видела, как Змею смотрят в рот, –
Никак Яга не может нахвалиться.

А мужики уже все во дворе –
Их пятеро, тех, что смогли прижиться –
Плескаются по утренней поре.

- Бабуля. Я ж по делу прилетела.

- Тебя иначе можно и не ждать!
Тогда уж говори, чего хотела.

- А я хотела у тебя узнать
Про человека, мужа Марианны.
Письмо пришло о том, что он пропал.
Вот как-то вдруг, негаданно-нежданно, –
И взгляд Светланы вдруг просящим стал:
- Не верится мне что-то в эту новость.
Тем более, беременна она.
А там же ведь сибирская суровость,
И гибельная больно сторона.

- Сейчас-то что? Покуда ещё лето…
Ну, хорошо, пойдём-ка, поглядим, –
И повела Светлану для ответа.
Куда? Сейчас мы с вами поглядим.

Избушка не избушка – малый скитик,
Но – чистенький и с запахом смолы.
Внутри все стены досками обиты,
И даже здесь настелены полы.
Зажгла Яга все масляные плошки,
Но сумрак оставался, как и был.
На всякий случай было здесь окошко,
Но занавес его от нас закрыл.
Посудина по центру вроде чана,
Наполнена каким-то веществом,
И запах источает больно пряный,
Холодное, но курится дымком.

- Частицы здесь живые всех тех жизней,
Что есть на свете. Собраны все здесь.
А умершая дымом сверху виснет.
Здесь даже те, кто народился днесь.
Я вопрошу – ответит пузырями.
И, если будет выпускаться дым,
Знать, правда то, что писано строками,
А ежли нет – тогда поговорим.
Как звать-то говоришь?

                - Михайло Гежин!

- Что скажет средоточие души?
Михайло Гежин жизнью ли отвержен?
Прошу тебя, с ответом не спеши!

И вперилась Яга в тот чан очами –
Тот час дымок с поверхности исчез.
Шептала что-то, двигала устами
Светлана по привычке или без…
Надежда, что не чувствует потери,
Должна сейчас же перевесить смерть.
Умеет Света ждать, умеет верить,
И не теряет под ногами твердь…

Вот появились бугорки на плёнке
И стали надуваться по чуть-чуть…
 
Все мысли у Светланы о ребёнке,
Не сможет Марианну обмануть…

Вот первый лопнул, лопнули другие…
И… пусто… чисто…, значит, Гежин жив!

- Ну, вот и славно, други дорогие, –
А пальцы-то, стоит, крестом сложив.

- Расслабилась Яга и повернулась:
- Ты видела на свой вопрос ответ?

Светлана к её уху чуть нагнулась:
- Другого просто не могло быть! Нет?

Скажите мне, что надо человеку,
Который хочет чем-то вам помочь?
Слова участья? Но они все меркнут,
Когда перед глазами смерти ночь.
Но хочет он отдёрнуть эту штору,
О чём его никто и не просил.
В могилу самому ложиться впору,
Но где-то он ещё находит сил.
Опять на сцену выступает Вера.
Надежду просит: «Мне не прекословь!
Найдём ещё с тобой мы кавалера
Подруге нашей с именем Любовь!».
******


6. СЕМЕЙНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.

- Мечта одна: случиться в женской ручке
Мне зеркалом, чтоб десять раз на дню
Ей говорить, что нету её лучше.
Другие мысли просто я гоню.
Сидеть, писать… и создавать шедевры.
На этот образ просто свет прольём…
Я – гений? Потому увидел первым?
Кто скажет мне, что в образе твоём?
Какая-то в нём колдовская сила…
Я только отражение пишу.
Ты зеркало моё вновь посетила.
Я на холсте с тобою согрешу.
Ты вырвала меня тогда с корнями,
В меня вдохнула часть своей души.
Девчонка с не подтёртыми соплями…
Уже тогда заставила – пиши!
Уже тогда, нарушив все законы,
Я выбрал путь, рука схватила кисть…
Переступлю… переступлю каноны –
Ты в зеркало моё лишь улыбнись!
Не предвкушеньем будущих соблазнов,
Сама ещё не ведая зачем,
Ты вывела из дебрей непролазных
Того, кто Лешим вам известен всем.
То раньше я кружил людей лесами,
Теперь меня по времени кружишь.
Но я держусь обеими руками
За зеркало, в котором ты стоишь.

Довольно небольшая мастерская.
Винсент, весь в красках, за столом сидит,
Дымит сигарой, зелье попивая,
И в зеркало с собою говорит.
Поддерживает тонус…, или градус?
Пустых бутылок уже целый ряд.

- Яга всучила. Вроде и не гадость,
Но я отвык, вот щёки и горят!
Очеловечился… и под глазами тени…

Вдруг делает он полуоборот –
Услышал, сзади скрипнули ступени:
- Кого ещё… нечистая несёт?

- Винсент, твой образ зеркало покинул, –
  Светлана сходит со ступеней вниз:
- Писать собрался новую картину?
А, может, между мыслями повис?
Справляешь ли ты радость Марианны?
Но почему сидишь тогда один? –
Вопросами засыпала Светлана.

- Себе сегодня сам я господин! –
И кулаком он столик припечатал.
Подпрыгнула посуда вся на нём.

- Но почему себя от нас ты спрятал?
Мы в толк никак чего-то не возьмём.

- Мужчина я, – его скупые слёзы
Вдруг заблудились где-то в бороде,
Но он сидит и не меняет позы:
- А вы за мною ходите везде!
Уйди, не видишь, я сижу в печали!

- Печаль твоя перед тобой стоит…
А здесь светло, в твоём рабочем зале…
Присесть мужчина даму пригласит?

Она была в прозрачном пеньюаре –
Чуть с блёстками, зеленоватый цвет:
- Как думаешь, Винсент, меня не старит?

- Ты издеваешься? – с ухмылкой был ответ.
Он усадил её почти напротив –
Так выгодней глядится на свету.
Не мог Светлану тенью он испортить –
Художник! – подчеркнул он красоту.

- Мы столько лет с тобой уже знакомы,
Но не привыкну я к тебе никак…

- Друг к другу души близкие влекомы.
А ты давно влюблён в меня, Лешак!

- Ну, ты сказала… Впрочем, не скрываю –
Влюблён… всегда…. Всегда я был влюблён.
Ты – божество!.. Но я же понимаю –
Не быть нам вместе… Это, как закон!
Мадам люблю… за ту святую верность,
Которую она в себе несёт.
К тебе ж Светлана у меня чрезмерность
Любви и чувств…. Ты мой запретный плод!
Ужели становлюсь я человеком?
Для нежити чувствительным я стал…
Два раза не хочу входить я в реку.
Ты для меня всего лишь идеал!
Махнём с тобой наливки от бабули?

- Махнём! А ты сигарой угостишь? –
И глазки изумрудами сверкнули.
Ну, разве перед ними устоишь!
Сидят и пьют они, дымят сигарой
Для экономии – одною на двоих,
Такою импозантнейшею парой,
Такою… компанейскою для них. 
Как говорят обычно: вспоминали
Они все приключения свои,
Как титулы Светлане добывали
И игры закулисные вели.
Откинувшись на спинку, изучает
Он рюмки содержимое на свет.
Винсент уж пьян, поэтому скучает,
В нём заинтересованности нет.
Но не был вроде ранее подвержен
Он перепадам в настроении своём…
И всё-таки в художнике есть стержень:
- Светлана, нам опасно быть вдвоём.

- Оставь в покое ты свои страданья.
Не бойся, не изменишь ты мадам!
Во-первых, не имею я желанья,
А, во-вторых, и повода не дам.

- Ты повода не дашь? А как же это? –
За пеньюар схватился он рукой:
- Ещё скажи, что ты и не раздета?

- Пора привыкнуть к этому, друг мой!
Ко мне ты относись лишь как к модели,
Ценитель мой и женской красоты.
Запомни же: дойдёт коль до постели,
Художником быть перестанешь ты.
Я ж у тебя тогда войду в обычай,
И стану просто лишь одной из тех.
С тобою быть за рамками приличий?
Искусство выше сладостных утех!
Я буду для тебя, как нежный персик,
Который только с ветки ты сорвал, –
  Сама же оголяет свои перси:
- Я для тебя всего лишь идеал!

Винсент сидит с нетронутым напитком
И впитывает Светины слова.
Она же продолжает свои пытки –
Сидит уже прикрытая едва:

- Ты можешь пожирать меня глазами.
Я иногда так этого хочу…
И всё, Винсент, – она, взмахнув полами,
Закрылась. – Я ведь тоже не шучу.

Он машинально рюмку опрокинул
И припечатал донышком к столу –
Но… протрезвел!.. и… душу кто-то вынул.
А не она ли там стоит в углу?
Глаза протёр…. А перед ним Светлана,
В него вперив свои зрачки без дна:
- Пойдём, художник, ждёт нас Марианна.
Поверила, но не совсем она.

- Шесть месяцев. Или почти? Полгода.
Всего-то! Что ты, разве это срок?
Дороги нет железной, парохода…
Он и уйти-то далеко не мог!
Не знаю кто письмо сие отправил,
Но чувствую, что в этом есть подвох.
Сыграть с тобой они хотят без правил.
А кто? Зачем? Мы подведём итог,
Когда узнаем правду, Марианна.
А самого посланца помнишь ты?

- Да, да! И как-то выглядел он странно…
В нём были неприятные черты.
Тогда его и в дом не пригласила.
Отдал письмо и тут же он исчез.
Я даже ни о чём и не спросила,
И он в карман за словом не полез.

- Ну, ничего. Ты крепкая девчонка.
Не забывай, что у тебя есть мы.
Винсент, родит красавица ребёнка?

- А что, Светлана, точно – до зимы!
И пуповину вместе перережем,
И наречём в честь папки – Михаил!
И будет он – Михал Михалыч Гежин!
Ещё моряк, как Пётр говорил.

- Конечно же, ты вспомни, Марианна,
Сам император дал тебе наказ, –
 И руку на живот кладёт Светлана:
- Что, морячок, порадуешь ты нас?
Вот папку, жаль, увидишь ты не скоро.
Ну-у… чему быть, того не миновать.
Зато для мамки будешь ты опорой,
И папку вместе будет легче ждать.
Появится мальчишка-непоседа,
Пойдёт тогда у нас он по рукам.
Винсент, себя ты представляешь дедом?
Вы бабушкою будете, мадам!

Мадам сидела здесь, за натюрмортом,
И слушала вполуха разговор.
Винсент на канапе прилёг с комфортом,
Лежал, ладонью лоб усердно тёр:
- Я – Леший – дед! Такое не приснится! –
Лежал и сам собою рассуждал:
- Готов со Змеем об заклад побиться,
Что мир ещё такого не видал!
А бабка – ведьма…. Ну. все бабки – ведьмы!

- Я попросила бы тебя, мой дорогой!..

- Но мы-то, мы… находимся же средь мы
Людей… и станем ими мы с тобой?
Кикимора – жена! А скоро – мама!
Как завернули в сказке мы сюжет!
А, может быть, в ночи великой драмы
Мы смотримся, как хоть какой-то свет?

- А ты попробуй, напиши картину, –
 Светлана села рядышком на стул. –
Сюжет нашёл, нашёл писать причину.

Он извинился, рот прикрыв, зевнул.

- Ужели скучно? Вновь герой младенец!
Младенец, правда, чёрной стороны.
Но всем героям место есть на сцене,
И в этот век амбиций все полны.
А там, глядишь, на тёмном небе
Мы с вами путеводную звезду…
Для новой сказки нам малыш потребен.
Всё, хватит! Так я далеко зайду.

Винсент лежал, мадам писала, сидя,
Мари сидела, гладила живот,
Светлана за столом – картину видим,
А на столе готовый натюрморт.
Идиллию нарушила нам Лора,
Впорхнувшая в открывшуюся дверь.
Не слышала она их разговора –
Сама его продолжила теперь:

- Кики ко мне сегодня забегала,
Так радостно светился её лик.
Мне на ушкО тихонько нашептала,
Что Миша экспедиции достиг.
Но почему-то под великой тайной,
Наедине всё и без лишних глаз.
Подслушала, мол, разговор случайно.
Сказала, что Светлейшего приказ.
Об этом никому.  А для супруги
Совсем другую он готовит весть.
Какой-то хочет насолить подруге –
Так поняла, что для Светланы месть. –
Растерянно она глядит на Свету:
- Я только ничего не поняла.

- А ничего секретного тут нету –
Он хочет, чтоб Мари не родила.
Он хочет, чтобы выкидыш случился.
И хочет этим больно сделать мне, –
И Светин взгляд всё более искрился,
Но становился он внутри темней:
- Достойно ль поведению мужчины?
Глядите-ка, чем взялся он отвлечь?
Да, Лора, ты дополнила картину.
Теперь нам князя надобно стеречь.

Винсент ходил, мадам уже стояла,
Мари сидела, рот прикрыв рукой,
Светлана в рюмки что-то разливала:
- Светлейший князь, я пью за упокой! –
А, опрокинув рюмку, тут же к Лоре:
- Что там ещё подслушала Кики?
Не только ведь о Марианны горе
Данилыч там муссирует слушки?

- В сенат он сам направил доношенье
О ходе экспедиции.

                - Всё сам!
Что для него такое прегрешенье,
Когда итак кровь льётся по рукам?
Прибрал к рукам своим императрицу,
И будет путь себе он расчищать;
На трон сам с Петей будет влезть стремиться,
Захочет дочку за него отдать!
Сама же научила… Извините.
Сама с собой, бывает, говорю.
Светлейший князь! Пока ещё в зените…
Не на костре, а местью я горю!
А Гежин жив! Ты слышишь, Марианна?
Вот вам и подтвержденье слов Яги.
Яге не верить… даже очень странно…
А, Леший?

            - И подумать не моги!
Яга – первейший прорицатель в сказках!
Как можно так – не доверять Яге?

- Мари нужны спокойствие и ласка.
Что ты кричишь о ней, как о враге? –
Тут за Мари уже мадам вступилась:
- Ишь, разошёлся мне, разинул пасть.
Коль девка на сносях, скажи на милость,
Так значит можно на неё напасть?
Сказать нормально ты уже не можешь!

- Мадам, прошу Вас! Всё! Вот завелась!
Я ж говорю – беременная всё же,
Эмоции над нею взяли власть!

Во время дни стекают месяцами.
Неудержим, стремителен поток.
В него попасть – и, значит, всё, с концами,
И не заметишь – за собой увлёк.
Проложено столетиями русло.
Зависит скорость от теченья дел:
То катит еле-еле, если грустно,
То горной речкой мчит нас беспредел.
То время накрывает с головою,
Не успеваешь протянуть руки,
А то замрёт вдруг тихою водою –
Во власти мы у времени-реки!
******


 7. СВЕТЛАНА И ЕЛИЗАВЕТА.

- Что, можно с прибавлением поздравить? –
Елизавета глазками косит:
- Тебе, Светлана, я хочу составить
Компанию и нанести визит.
Хочу увидеть вашего малютку.
Как Марианна чувствует себя?

- Оставить-то боится на минутку.
А бабка с дедом мамку теребят –
Им тоже ведь понянчиться охота.
Они ему кормилицу нашли.
Пропало молоко у мамы что-то.
Скорей всего, что нервы подвели.
Про мужа всё тревожили вестями:
То потеряют, то опять найдут,
И слухи к нам незваными гостями
С посланцами Светлейшего идут.

- Ему-то что?

                - А будто ты не знаешь?
Меня он от тебя отгородить,
Отвадить, отлучить…, ты понимаешь!

- Вот …( Что сказала, стыдно повторить)!

- Надеялся на выкидыш сначала,
И смертью Михаила всё стращал.
Он окружил нас сворою фискалов,
К тому же за тобою наблюдал.
Не удался у князя план коварный –
Мари ему преподнесла сюрприз,
Подарок, так сказать, неординарный,
Она у жизни отхватила приз.

- Ты интригуешь!

                - Но скорей невольно.
Чтоб бабка с дедом не передрались,
Нам Марианна подарила двойню.

- Действительно Светлейшему сюрприз.
Всё. Решено. У них я буду крёстной.
Два мальчика?

                - Нет, братик и сестра.

- Я представляю князя с миной постной.
Хоть здесь не удалась его игра.
Тут, кстати, соберутся иерархи
Судьбу мою с царевичем решать.
Конечно, вряд ли с главами епархий
Нам это даже стоит обсуждать.
Синод отринет просьбу всеконечно –
Не слыхано такое на Руси.
И божеский закон и человечий
То воспрещает, сколько не проси.
Чудовищен союз такого рода,
Не примет это русский человек…
На компромисс надежда – для народа –
Соединить две партии навек.

- Да, Лиза, не видать нам дозволенья,
И свадьбы этой тоже не бывать.
Какие могут быть ещё сомненья.

- Тут матушка сама вольна решать.
Себя считает автором прожекта.
Она же лютеранкою была.
«В Европе вон так сочетался некто…
А здесь опять замшелость расцвела».
Мол, - строгости у православной веры.
Давно б в Европе был решён вопрос,
А здесь, мол, не попы, а изуверы,
Во всё суют свой синодальный нос.

- На матушку не обижайся, Лиза.
Что делать, если ей достался трон?
То плохо, что Светлейший очень близок –
Считай, сейчас и правит нами он.
И дочь свою наследнику пророчит,
И к цесарю отправил свой запрос –
Он герцогство себе любое хочет,
Мол, титул есть – землёю не оброс…
Косится на Курляндскую землицу –
Он хочет стать владетельным лицом.
С Курляндией же Мориц* гоношится –
Мечтает с Анной** встать он под венцом.
Ты выбрала себе кандидатуру?

- Голштинский дом нам в силах здесь помочь.
Сын дяди герцога моею креатурой
И будет. Кстати, можно ещё дочь
Епископа Любекского за Петю…
Вот как-то так, Светлана! Каково?

- Но должен он взаимностью ответить…
Имею жениха я твоего.

- Австрийский двор подключим. Уж Петруша,
Надеюсь я, совсем им не чужой***.
Немножечко нашепчем мы им в уши,
Меня заменим Петиной сестрой.
Наталью Алексевну, как наживку,
Петра на трон – заманчивый посул?
А цесарь любит с молока снять сливки.
И, главное, чтоб он не затянул.

- Что ж, будем ждать! Я послежу за князем,
Ты матушке расскажешь этот план.
Надеюсь, твой жених не безобразен?

- Кто ж знает? Просто хочется маман
Детей дождаться от одной из дочек.
На Анне почему-то ставит крест,
Поэтому меня так выдать хочет…
Товаром служим в качестве невест.

- В Европе все давно переженились,
Не очень-то и глядя на родство.
Вы первые с Европой породнились…

- Две Анны, Катерина. Моего
Как раз и не хватает только брака.
Не вижу счастья я в глазах сестриц.
Но матушке поведаю, однако…

- Чтоб только не покинуло границ…

- Естественно. Прекрасно понимаю.
И матушке, конечно же, внушу.
Ах, кто бы знал, как царствовать желаю!

- Я знаю! И тебя я поддержу!

Ровесница Полтавского сраженья.
И дочь его – Великого Петра!
Жаль не дожил. Увидел бы стремленье
И понял – вот на трон кому пора!
Наследника всё ждал. Любил Петрушу.
Не этого, а «Шишечку»**** свою.
Но – жизнь! Она все планы наши рушит –
Все мы стоим у жизни на краю.

О будущем не думать? Не годится.
Не можем жить сегодняшним лишь днём,
Нам к будущему надобно стремиться –
Мы будем уважать себя потом.
Что не топтались с вами мы на месте
И не сидели, рученьки сложив.
И жить, стремясь к чему-то, интересней,
Достичь вершины, что-то совершив.
Елизавета думала о многом,
И всё-таки казался главным брак.
К нему стремясь, по размышленьи строгом,
Себя не представляла в нём никак.

- Не вижу, Света, я себя женою,
И чувствую, что это не моё,
Но не пройти уже мне стороною…
Но как оно – замужнее житьё?

- Сама была два месяца я в браке.

- И что?

                - А что? Он титул мне принёс.
Теперь-то всё давно, как в полумраке.
У нас же здесь совсем другой вопрос.

- А я особой разницы не вижу:
Ты вверх стремилась, ну, и я стремлюсь.

- Надеюсь, что тебя я не обижу,
И неучтивой я не покажусь?
Винсент, художник, он тебя напишет.
Но я предупреждаю – неглиже.

- И что же?

                - О! Его картины дышат!
Считай, что муж в твоих руках уже!
Ты не поверишь – Меншиков купился,
Когда Винсент меня ему дарил.
Вокруг меня он после так и вился,
Пока ему не показала тыл.
Женитьба что? Замужнею быть дамой
Для трона, может быть, и хорошо…

- Опять ходить над пропастью над самой?
И ждать, чтоб кто дорогу перешёл?

- Примеров много. Только в чём причина?
Решенье может сложным быть, простым…
Возьмём мы Медичи Екатерину –
Была она за Генрихом вторым.
Но не заладилось у них, вот как-то сразу –
В другую был безумно он влюблён.
К супруге ночью не зашёл ни разу.
Ну, разве что, для будущих времён –
Оставил он наследство кой-какое
В лице трёх сыновей. Но это так.
Он проводил всё время остальное
С Дианой Пуатье. Он был мастак…
Екатерина с фрейлиной совместно
Отверстия проделали в стенАх.
Конечно же, им было интересно,
Что в «кошке драной» мог найти монарх?
Они хотели только посмеяться,
Но…. Над изяществом смеяться, красотой?
О, как они умели наслаждаться,
И как прекрасны были наготой!
С досады королева, вся бледнея,
И плача от переизбытка чувств:
«Ну, почему ТАК нежится не с нею?
Не позволяет с ней себе безумств?..».
И вышло это королеве боком –
На этой почве ум стал убывать:
Она любила как бы ненароком
Себя натурой женской распалять.
Приказывала раздеваться дамам
И голыми служить ей за столом,
По ягодицам шлёпала, тем самым
И ублажалась королева днём.
Пороть любила розгами по попкам.
Вид женских извивающихся тел
Здесь говорил о существе не робком,
О том, скорей, кто этого хотел.
Она же их ещё и нагибала,
Рассматривая свежие рубцы…
Пока Диана мужа ублажала.
Мы сами счастья своего творцы.

- Что хочешь этим показать примером?
Ты думаешь, что это мне грозит?
Чтоб я дала отставку кавалерам?
Скорей здесь сумасшествием разит.
Хотя, как посмотреть? Скажи, он нужен?
Ну, в смысле, муж?

                - На сей момент, то – да!

- Ну, хорошо. Обзаведусь я мужем.
Потом пойдёт вся эта ерунда?

- Да это я и вспомнила случайно!
Всё может быть совсем наоборот.
Вдруг будет всё у вас необычайно –
Любовь на вас великая сойдёт!

- Скажи, Светлана, ты её встречала?

- Хотелось бы сказать, конечно, «да!».
Обманывать не буду. Помогала
Другим её найти я иногда.
Возьми мадам. Вообще особый случай.
В подробности вдаваться не хочу.
Винсент наш в этом смысле, ох, везучий.
Поверь мне, Лиза, здесь я не шучу.
И я любила… и меня любили…
Я спрятала все чувства в уголок.
Действительностью сердце мне разбили.
Царит его Величество Порок!
Вот даже ты. Пусть мне ты симпатична.
Но, Лиза! Отдаваться по углам!
С кроватями дела проблематичны?
Так что ж ты демонстрируешь свой срам?

- Тебя, Светлана, это задевает?
Здесь все уже помечены углы.
Когда мужчина мной овладевает,
Что главное? Чтоб мы успеть могли.

- Как кролики… Ну, Лиза, право слово.
Всё! Хорошо! Тебя я научу!

- Светлана, ты ли? Это как-то ново!
Когда урок я первый получу?

- Не торопись. Всему найдём мы время.
Хотела к Марианне заглянуть!

- Да, навестим мы Гежинское племя.
Сегодня? Или завтра как-нибудь?
Сначала к матушке. Скажу ей непременно
О чём здесь говорили мы с тобой.

- Поправь хоть платье. Выгляди степенней.
Грудь убери…

                - Да больно лиф тугой.

И убежала наша цесаревна.
Светлана кошкой на кровать легла.
Подсказывал инстинкт кошачий древний,
Что мыши здесь не прячутся в углах.
Что ждать ещё от этой вертихвостки,
Которая к тому же с головой.
Кто завтра выйдет с нею на подмостки?
Приглядывает кошка за тобой!
****** 
    
========================
*- Мориц Саксонский – внебрачный сын герцога
Саксонского и короля Польского Августа II.
**- Анна Иоанновна – герцогиня Курляндская,
племянница Петра I.
***- Пётр II был племянником жены
австрийского императора Карла VI.
****- Пётр Петрович – сын Петра I.
Умер в возрасте пяти лет.
******


8. КАРЛ-АВГУСТ.

- А быстро как растут чужие дети! –
Елизавета с Мишей на руках,
А рядом Света. – Ты и не заметишь –
Отбоя вам не будет в женихах.
Ох, и с невестой будет вам непросто.
Гляди, Светлана, он уже сейчас
Надулся – понимает суть вопроса.
А Светочка обрадует чем нас?
Понравилась от крёстной тебе кукла?
Заулыбалась. Это хорошо!
А Мишеньке солдат прислал Петруха.

И тут Винсент к ним в комнату зашёл:
- Ну, дамы, у меня там всё готово.
Прошу пройти ко мне и оценить.
Мадам, детей возьмите, право слово.
Нас, цесаревна, я прошу простить.

Винсент, Елизавета и Светлана
Спустились в мастерскую к полотну.
Винсент спешил и суетился странно,
Но покрывало всё-таки стянул:

- Вот как-то так! Давно не занимался…
Последний раз Светлану я писал.
Ну, как Вам, Лиза? Я, как мог, старался.
Себе представил Вас, как идеал!

А Лиза… Лиза просто, как стояла –
Так замерла, глаза свои вперив,
Когда упало на пол покрывало,
Вдруг цесаревны тело обнажив.
Не зря про персик Света поминала,
И от росы искрящийся бутон.
Елизавета вроде тут стояла.
А, может, образ этот обобщён?

Лицо, по-детски свежее, глядело,
И волосы с жемчужинами брызг,
Спадали на её младое тело
Вдоль пухлых щёчек и струились вниз.
 Так тянет прикоснуться к этой коже;
Ты чувствуешь нежнейший аромат.
Чуть полновата – это не тревожит.
Как запах молодости вызовом чреват.
Скользит твой взгляд по девичьему телу
За каплями стекающей воды.
Она могла бы, если бы хотела
Оставить на душе у вас следы.
А кто захочет, это сам увидит
И всё, конечно, сразу же поймёт.
Души открытой этой не обидит,
В глаза ей глядя, к ней туда войдёт.

Стоит Елизавета, восхищаясь
Собою: «Неужели это я?».
Два взгляда эти их, соприкасаясь,
Несут куда-то вон из бытия.
Уносят душу чувства ураганом –
Себе уже ты не принадлежишь:
«Я девушкой хочу быть с гибким станом.
Опомнись, Лиза! Это ж ты стоишь!».
Лежит в ногах кусочек чёрной ночи
И видите вы изумруды глаз.
Вам кажется, что кошка спрыгнуть хочет…
Она гипнотизирует же вас.
За Лизой виден водопад фонтана.
Прислушайся, воды услышишь плеск.
Ты выход ждёшь души обетованной
Через глаза, встречая взгляда блеск.
 
- По-моему, чего-то это стоит,
Елизавета? Или не права?
Епископа картина успокоит?
Останется ль на месте голова?

Порывист больно чувственности ветер, –
Уже была Светлана у стола. –
Звезду заметят, если она светит,
А ежели отчистят добела…
Прошу к столу! Наливка от бабули, –
Елизавете протянув бокал:
- Надежды, Лиза, нас не обманули!
Хвалу тебе художник наш воздал.

Все выпили. И персик пригодился –
Винсент наш фрукты просто обожал.
Своей оранжереею гордился,
Которую он тоже содержал.
И загорелся он, на князя глядя,
Идеей этой – фрукты круглый год.
Теперь сидит и бороду он гладит,
Когда кусает персик женский рот.

Карл-Август прибыл всё-таки в столицу –
Да, руку цесарь к делу приложил.
Должно всё было жениху открыться
Лишь здесь, как ему герцог удружил.
Австрийского посла обескуражил
Демарш Екатерины. Обещать
Одно…. Внезапно, не сказав им даже,
Вдруг заявили: должен он связать
Свою судьбу – и с кем? – с Елизаветой!
Императрицы маленький каприз.
Епископ возмущён! Что ж, время Светы –
Для Карла-Августа ещё один сюрприз!
Пока кидались вызовы словами –
Кто возмущался, кто-то восхвалял,
Епископу монаршими устами
Вдруг сказано, чтоб он подарок ждал.
И вот настало время для Винсента –
Картину со Светланой он повёз.
И не было сильнее аргумента,
Решалось всё надолго и всерьёз.

Винсент был первым, выбирая залу,
Потом уже картину занесли.
Всех выгнали – ничто чтоб не мешало.
Свечей поболе. Жениха ввели.
И вот они вдвоём стоят напротив:
Тот, кто и поднял этот весь скандал
И та, чей ум был боле изворотлив,
Который и сейчас здесь побеждал.
Епископу Светлана подмигнула:
«Мол, не на ту красавицу глядишь!».
С картины покрывало, как смахнула:
«А вот сейчас посмотрим – устоишь?».
И хорошо – Винсент стоял чуть сбоку –
Епископу успел подставить стул…
Чуть ближе пола, только вот, что проку –
Тот со всей дури на него махнул.
Глаз отвести Карл-Август был не в силах:
- Вы чувствуете этот аромат?

Винсент Светлане: - Кровь вскипает в жилах.
Гляди, уже от Лизы без ума!

- Добью его ещё, совсем немножко, –
Мурлыканье придав своим словам.

Епископ, глядь, вдруг спрыгивает кошка
С картины и идёт к его ногам.
Урча, мурлыча, ноги оплетая,
Прошлась. Он пропустил тот миг,
Когда она, вдруг спину выгибая,
Вся потянувшись, на картину – прыг.
Протёр глаза. Тут грудь Елизаветы
Вдруг шевельнулась, капли растеряв.
В глазах темнеет: «Дайте больше света!» –
Готовый ринуться к картине он стремглав –
Так хочется подать невесте руку,
Сойти помочь ей в залу с полотна.
«Прекрасна? Да!» - он смотрит близоруко:
«Но как же не стесняется она?».

Винсент стоит, держась рукой за спинку,
Карл, чуть привстав, на стул обратно – плюх.
У носа Леший почесал горбинку,
А взгляд Светланы сам собой потух.

«Мы подождём. Созрел уже епископ.
Пускай ещё немножечко дойдёт.
А там и сватовство, надеюсь, близко –
По-нашему всё и произойдёт» –
 Мурлыкнула Светлана напоследок.
Пускай пока картина будет здесь.

- Со мною не хотите отобедать? –
Куда-то сразу подевалась спесь.

То фыркали голштинцы и пугали
Отъездом. Так им нравился скандал.
Теперь вдруг посговорчивее стали –
Карл-Август руку всё-таки подал!
У матери он попросил формально
Руки прекраснейшей из всех принцесс –
Она красива, чудо, идеальна!

Светлана Лизе: - Вот пошёл процесс.
Так хорошо. Пока никто не понял
Мотивов наших – всё у нас в руках!
А то мы засиделись в обороне,
Но скоро мы окажемся в ферзях!
Твердила князю о помолвке Маши
С наследником – Сапегу предпочёл.
Его проблемы, к счастью, а не наши.

- К «боярам» как бы он не перешёл!
Те Сашеньку его, но, правда, вяло,
Хотят с великим князем обручить.

- Нам этого ещё не доставало.
К себе его хотят заполучить.
Петрушу срочно надобно в Европу.
Уж больно популярен он в стране.
Подолее везти, а не галопом,
Поучится пусть дольше новизне.
А Вас, моя принцесса, этой ночью
Я попрошу меня сопровождать –
Меня Карл-Август очень видеть хочет,
А я хочу урок Вам преподать.

- Ах, даже так! Отдал он предпочтенье
Не мне, а всё же кошечке моей!

- Ему ты и прочтёшь нравоученье,
Когда закончу лить ему елей.
В конце концов, сама меня просила –
И что поделать, если это он?
Тебе он нужен? Вражеская сила,
Не ты, а он же по уши влюблён.
Пусть юноша себя не обольщает.
Кто более кому необходим,
Елизавета только и решает.
С тобой устроим праздник тела с ним.

Давно спустилась темень над столицей,
Но было тихо, мягко падал снег.
Светлану с Лизой (прятали те лица)
Впускает в кухню странный человек,
Но чем-то на Винсента он похожий.
А в доме все уж отошли ко сну.
И только в зале юноша пригожий
К окошку в нетерпении прильнул.
Дверь приоткрылась, прошмыгнула кошка,
За нею тень шагнула из дверей –
Судьба к твоим устам подносит ложку,
Но ты ещё не знаешь сам, что в ней.

- Наш юноша кого-то ожидает? –
Карл-Август слышит бархат за спиной
И, резко обернувшись, замирает.

- Он не боится встречи с сатаной? –
Светлана в облачении зелёном,
Два изумруда теплятся в глазах.
Её встречает взгляд не удивлённый,
А тот, в котором притаился страх.

- Епископ Любекский… да, кажется, весною,
В связи, увы, с кончиною отца.
Желали Вы свидания со мною?
А что же Вы взбледнули так с лица?

- Но-о… как-то неожиданно…

                - Умею,
Да и люблю сюрпризы подносить!
Не бойтесь, я надежды не лелею.
Всего лишь ночь! И можно всё забыть.
Меня Вы ради этого позвали.
Читаю это в Ваших я глазах.
И про принцессу Вы не всё узнали…
Но, право, друг мой, позабудьте страх.
Я не опасна, если не заденешь, –
Мурлычет Света, ближе подходя:
- Но мной Елизавету не заменишь –
Меня в принцессы и не утвердят.

Рукой лица епископа коснулась
И провела слегка по волосам.
Сжигая взглядом, мило улыбнулась:
- Мой милый друг, теперь решай всё сам!

К окну приник и вжался в подоконник.
Чего бояться, если сам позвал?

- Карл-Август, я вчера читала сонник…
Вы – девственник?.. Да-а, Вы не идеал.

И вновь улыбка, и назад шагнула.
И вот два шага разделяет их.
Глазами вновь в епископа стрельнула:
«Пора, Светлана! Кризиса достиг».
И за спину рукой, там потянула –
Упало платье тут же всё к ногам.
Она навстречу из него шагнула:
- Вот видите, принадлежу я Вам.

Провёл епископ по лицу рукою,
Но женщина осталась перед ним –
Да, средних лет, но тело-то какое!
И почему мы до сих пор стоим?
К нему Светлана протянула руку.
Ладонь вспотела, пальчики дрожат.

- Проходят все, мой друг, сию науку.
Ну, что же ты? А щёки как горят!

И потянула Карла за собою
На шкуры, что лежали на ковре.
Вот распустила волосы волною:
- Нам надо быть немножечко бодрей.
Ужели Вы вином здесь не богаты?
Надеюсь, есть какой-нибудь запас?

Карл-Август тут же побежал куда-то.

- Елизавета, как находишь нас?

Немного вышла та из-за картины:
- По-моему, боится он тебя.
И ваше предисловие так длинно,
И прелести твои его слепят.
Он к ним боится даже прикоснуться…
Но слышу я уже его шаги.
Да, не забудь ты кошкой обернуться.

- Ты жди, скажу я: «Лиза, помоги!».

Вернулся Карл, принёс он две бутылки.
А дальше что?

                - Давай, я помогу, –
И на груди вдруг оживают жилки –
Наверное, желания бегут.
Запуталась его рука в рубашке.

- Любуйся мною и не торопись,
Будь проще и оставь свои замашки…
Ну, вот готово. А теперь ложись.

- Ах! – он смутился. – Быстро как случилось…
Не смог я даже ничего свершить.

- И что такого, мне скажи на милость!
Ну, что ж бывает! Лиза, не спеши!

- Не понял! Лиза? Вы сказали «Лиза»?
Принцесса здесь?

                - С картиной говорю.
И не лишай, прошу, меня каприза,
А то я тоже, Карл, перегорю, –
И новый блеск горящих изумрудов.
А вот она на нём уже сидит:
- Мой друг, сегодня кошкою я буду.
Зрачки кошачьи Карл-Август зрит.

Над ним нависла, волосы спадают
И, как в тоннеле, светятся глаза.
Что ждёт его? – он не предполагает,
Что выдумает эта егоза.
Но чувствует он снова сил приливы.
Она к нему на грудь перебралась:
- Надеюсь, Карл, Вы подо мною живы?

И вот над ним пещера раздалась.
Что было дальше? Поглотила вечность…

Вдруг в рот попал кошачий волосок.
Уносятся все чувства в бесконечность…
А рядом чёрный, весь в шерсти комок
Всё с теми же зелёными глазами,
Зрачки растут… огромные круги.
Но ноги отнялись, не шевельнуть руками.
Мурлычет кошка: «Лиза, помоги!».

- Обычаи в России запрещают
Свидания младых наедине.
Но – не могу, моя душа пылает.
Надеюсь, Вы сочувствуете мне? –
Стояла Лиза над лежащим телом.
У юноши румянец на щеках –
Стесняется!

                - Я тоже захотела
Свою жар-птицу подержать в руках.

И платье с Лизы тоже вдруг упало.
К епископу присела:
                - Милый друг…

Так нежно Карла-Августа ласкала –
Два сердца их слились в единый стук.
Их обходя вальяжною походкой,
Согласия замкнув заветный круг,
И становясь всё более нечёткой,
В Светлану кошка превратилась вдруг.
И, как обычно, села по-турецки
Невдалеке, у парочки в ногах.
Ах, любопытство! Как-то не по-светски!
Всё действо отражается в глазах.
Себя Светлана балует венгерским.
Вино смакуя, губы язычком
Облизывая, не считая дерзким
Присутствие своё – преподаём!

Воистину, случилось, что и должно –
Любовь связала дерзкие сердца.
Всё начиналось как-то странно, ложно…
Дошли мы до логичного конца.
Теперь уже друг другу всеконечно
Рукой и сердцем мы принадлежим.
Посватается к Лизе друг сердечный.
Екатерину этим ублажим!

А ночь кружила хоровод снежинок,
Морозом рисовала на стекле…
Когда б не совершали мы ошибок,
Наверно, скучно жили б на земле.
От случая никто не застрахован,
И нити часто держит он в руках.
Спокойствием наш мир не избалован –
В сердца к нам часто проникает страх.
Но этого пока никто не знает.
И Лиза наслажденью отдалась,
И сладким вздохом строчку завершает,
Чуть утолив подкравшуюся страсть.
******


9. ГОНКА К ТРОНУ.

Пошли гулять в Европе пересуды,
Хотя Европа нам и не указ.
Но случай тут нам приготовил блюдо,
И почву выбил из-под ног у нас.
Вот надо было этому случиться,
Когда был так необходим секрет?
Всё дело – в нездоровии царица –
Болезненный её испортил бред:
Не видит никого она на троне,
Да, кроме младшей дочери своей.
Настойчиво она об этом стонет:
«И хоть сейчас всё подпишу, ей-ей!
Мне срочно надо Лизу выдать замуж.
И знаю даже, кто её возьмёт –
За Любского епископа отдам уж,
Пусть только в православье перейдёт».

Вы знаете, как Лизина сестрица
Тут огорчилась, нам не передать,
Услышав те слова императрицы –
До крайности. И как давай рыдать!
Дней несколько слезами обливалась.
Зато «бояре» получили шанс:
Наследника в Европу оставалось
Им не пустить и сотворить альянс
С Светлейшим князем. Вынудить царицу
Преемником ей внука, а не дочь
Назвать. И Меншикову укрепиться –
С Петрушей Сашу обручить не прочь.

- Ах, матушка! А я-то так старалась!
Как хорошо-то было всё у нас.
Подправить лишь немного оставалось.
И вот! Сначала начинай сейчас.
А, впрочем, стоп! Мы матушку попросим
Данилычу самой и объявить
О той помолвке – камень в воду бросим!
Попробуем его переманить.
А чтобы он не очень возгордился,
Ему подрежем крылышки слегка:
С Сапегами уж больно он носился –
Помолвку и расстроим им пока.

Елизавета вместе со Светланой
В своих покоях, сидя за столом,
Пытаются разжиться новым планом.
И думается лучше им вдвоём.

- У матушки твоей, я знаю, много
Есть родственниц – нужна всего одна.
Шокируем мы друга дорогого –
Мол, для Сапеги найдена жена.
Любительницей странностей, загадок
Императрица с радостью слывёт  -
Оставит у Светлейшего осадок;
У друга зятя, хвать, и отберёт.
Заменит же его Великим князем.
Как компенсация – обиды прочь!
Да, Лиза, убеждаюсь с каждым разом –
Великого отца достойна дочь!
Я повторюсь, что в сторону другую
Он зрил. А зря! Тебя не замечал –
Такую умницу, пускай и молодую.
Без ложной скромности – для трона идеал!
У нас ещё союзники найдутся?

- Я знаю Девиэра… Бутурлин…

- Пора их потрясти – пускай проснуться.
Заслон построим из надёжных спин.
Пусть выпускает матушка Толстого.
Послушают, надеюсь, старика.
Царевича домой вернул толково*,
Здесь тоже нам послужит он пока.
Но, главное – ему необходимо
Голштинцу, то бишь герцогу, внушить:
Тому с супругой – выгода-то зрима –
Трон шведский за собою утвердить.
А там уже они все вместе, вкупе,
И с именем народа на устах,
Надеясь, что царица им уступит,
Попросят вспомнить о твоих правах.
Преемницей тебя своей назначить –
Что матушка публично совершит.

- Легко нам, Света, здесь с тобой судачить!

- О простоте никто не говорит.

Карета тронулась и Лизой путь проложен;
Екатерина, вожжи ухватив,
Ей правит. Путь тернист и сложен –
Судьба короны – вот аперитив.
Была открыта первая страница:
И к князю лично прибыл фаворит
Её Величества императрицы.
Светлейший думает: «К чему бы сей визит?».
А Рейнгольд-Густав кружевами занят,
Столом накрытым вяло тешит взор
И, сам не зная, для чего он нанят,
Поддерживает томный разговор.
И вдруг заводит, якобы случайно,
О Софье Карловне Скавронской речь:
- Её Величество, но под большою тайной,
Мне сообщила, хочет, мол, завлечь
Петра Сапегу в ласковые сети
И Софью выдать замуж за него.

Шокировали откровенья эти
Светлейшего. И более того –
Сама Екатерина обручала
Петра и Машу. Нате вам – демарш.
Теперь сама же зятя воровала –
Устроила императрица фарш.
Вожжа ли под хвостом императрицы?
И Меншиков уж с нею во дворце
Пытается, наверно, объясниться –
Уходит с кислой миной на лице.
Тогда уже пошёл по иностранцам –
«Изволил разговаривать». О чём?
Решал теперь – с кем хочет оказаться,
К кому теперь он более влеком.
Произвели большое впечатленье
Их речи на Светлейшего. И он
Вдруг к Остерману выбрал направленье,
Чему, наверно, был тот удивлён –
Лишь изредка они встречались прежде.
Единственный Андрей Иваныч мог,
За этим-то и ехал князь в надежде,
Что Остерман распутает клубок.

Катается Светлана за Светлейшим –
Вниманье кто на кошку обратит –
Кого собой порадует милейший?
И кто ещё там князя навестит?

Что ж, если князь сошёлся с Остерманом,
Мы вице-канцлера используем тогда.
Чуть погодя, пока что ещё рано…

И тут опять случается беда!
Досадный промах! Надо же такое!
Не могут имя правильно вписать!
И что водило этою рукою?
Кого «Екатериной»** наградить?
Для «бабьей» кавалерии избрали
Сынка – не дочь. Хотели оскорбить?
Подумали б, когда они писали,
Как офицера этим наградить.
Пусть будущего – всё же офицера,
Тем более готовится к сему.
Тут нате вам – пинок для кавалера.
«Нет, я императрицу не пойму».
Усугубили князя огорченье –
История с Сапегой тут ещё.
Бестактным стало матушкино рвенье –
Данилыч был, конечно, возмущён.

Светлане с Лизой хочется смеяться,
Что можно сделать, но наедине.
Теперь придётся Лизе постараться,
Чтоб сгладить промах матери вполне.
Великий князь с сестрою посещают
Раз в месяц князя – так уж повелось.
Обычай этот Света с Лизой знают.
А если нам?.. и сразу всё срослось!
Прошло три дня с момента посещенья –
На сцену снова вышло слово «вдруг».
Негаданно, нежданно появленье –
К Светлейшему приехал милый друг,
Естественно, с сестрой. Сопровождает
Елизавета с кошкой на руках
В компании с кузиной, что витает,
Как водится, в московских облаках.
Петром, Натальей завладели дети,
Екатерина с Дарьюшкой ушла.
Светлейший, как прилип к Елизавете,
Выслушивая, как у той дела.
В ореховом сидели кабинете,
И Лизу князь глазами пожирал:
«Она и не нуждается в совете.
А не она ли «серый кардинал»,
Что за спиной стоит императрицы,
Чтоб на себя корону водрузить?
Конечно, герцог может им случиться.
Толстого бы вниманием почтить.
Всегда он подле и не меньше ценен:
Царевича-то смог ведь убедить
Вернуться. Вряд ли Лизе он изменит.
Найдёт слова царицу вдохновить.
Карл-Фридрих – не игрок. А вот Бассевич!
И рядом Анна – умница жена.
Альянс сестёр: что шведской королеве
Сестра императрица не нужна?
Так кто из них? Кто тот советник тайный?
Пусть Лиза умница, но ей не через чур?».
С колен у Лизы, может быть, случайно
Вдруг кошка поднялась, сказала: «Мурр!».

- Тебя ли, Лиза, предпочёл епископ?
Я краем уха новости ловлю.

- Да, с ним сошлись уже довольно близко.
Он мне сказал: «Я к Вам благоволю!».

С колен у Лизы фырканье раздалось.

- Я думала, что скучен будет он.
Как кошка с мышкой матушка игралась,
Поэтому и был он возмущён.

- А ты пришлась епископу по нраву?
Конечно, мимо Лизы не пройти!

- И этим, князь, я пользуюсь по праву.
А Натали? Дадим ей подрасти.

Тут кошка на коленях потянулась
И, спрыгнув нА пол, к князю подошла.
О ноги трясь, спиною изогнулась,
Глаза свои зелёные зажгла.

- Надеюсь, князь, Вы матушку простите.
Досадный промах. Не её вина.
Так много дел… при этой волоките…
Не уследила. Вам она должна.

- Ах, Лиза, брось! Конечно, всё я понял.

И раздалось тут «мяу!» из-под ног:
«Как не понять, когда мечты о троне.
Награда – что? Нам главное итог!».

- Ко мне приехав как-то внеурочно,
Великий князь порадовал меня.

- Как, младшая обрадовалась дочка? –
Спросила вдруг, улыбку схороня.

Метнулась кошка к Лизе на колени.
Нагнулась Лиза, чешет за ушком
И ждёт – Светлейший тему переменит?
Сама косится на него тайком.

- А, может быть, потанцевать нам в зале?

- Конечно же, – она приподнялась.
Кошачьи лапы когти выпускали,
И кошка в платье намертво впилась.
Но спрыгнула. И, хвост подняв трубою,
Прошествовала мимо всех к дверям.

- Не замечал я, Лиза, за тобою
Любви такой ни к кошкам, ни к зверям.
Я знаю – ты поклонница Дианы.

- Конечно же, охоту я люблю.
А это… пусть не кажется Вам странным.
Уж больно хороша, вот и терплю.

«Мур-р!» - от дверей ответом тут же было.

- Ну, что же, князь, идёмте танцевать!
Детей позвать? Пока что не остыло,
Нам надо это блюдо подавать.

«За милостивейшее посещенье»
Князь письменно Петра благодарил.
Уже не странно было это рвенье –
Дорогу к трону князь себе торил.
И всё-таки хотел он разобраться:
Из чьих же рук принять ему кольцо?
Нет, с Остерманом надо повидаться –
Задачи не решить в одно лицо.
И сколько бы ещё просовещались?
Итак прошло уже четыре дня:
Как надо, карты что-то не сдавались,
В телегу сзади нам не впрячь коня.
Императрица-матушка указом
И вице-канцлеру, и князю дала знать:
Проблемы ваши решены все разом,
Пора уже вам всё самими понять!
Назначив воспитателем Андрея
Иваныча, чтоб внука обучать
Великого Петра. Сия идея
Могла одно всего лишь означать:
Коль согласитесь – Саше быть невестой,
Её Величество согласье даст своё.
А нет… не обессудьте – будет тесно…
Петра Сапегу князь к себе зовёт –
Отменой обрученья огорчает.
А вечером явился фаворит.
Данилыч о согласьи сообщает –
К императрице тот назад спешит.

- Смотри-ка, как забегали, Светлана! –
К ней повернулась Лиза от окна. –
Данилыч наш старается так рьяно.

- Всё потому, что ты ему нужна!

- Оправдывался он перед Сапегой.
Не в духе явно был Ян Казимир.
Достойным оказался человеком,
И заключил с Данилычем он мир.

- Уж больно мне понравился Бассевич,
Когда тебя пытался он привлечь.
Я слушала – и вспомнился царевич –
Когда зашла о передаче речь
Провинций, кои кровью мы полили,
Пока голштинец не займёт престол,
Который ему шведы посулили –
Себе оттяпать хочет он мосол.
Как на него тогда ты поглядела –
И сразу у того в глазах тоска.
Что захотел, наглец! А я бы не стерпела
И покрутила б пальцем у виска.

- Карл-Фридрих до того был у царицы.
Светлейшим князем всё её стращал:
Возвысившись, мол, не угомонится –
Сколь о престоле он уже мечтал.
И матушку пугал своим решеньем,
Коль примет князя сторону она,
Оставит он Россию с поспешеньем,
И вместе с ним отправится жена.
А я ей говорила, чтоб молчала.
Зашевелились! Многого хотят.

- Царица зятя разочаровала.
И занялась помолвкою ребят.

- Застала я однажды твою Лору –
С наследником была наедине.
Не слышала я, правда, разговора,
Но-о… они прервали разговор при мне.
Но в беспорядке находились юбки –
Её сравнила даже я с собой.
Припухшими мне показались губки…
Ох, как бы не застал их кто другой!

- Ну, учит мальчик женские секреты.
Сама ты говоришь – наедине.
В конце концов, что? Были же одеты?

- Ну, вроде, да… а, может, не вполне…

- Себя-то вспомни. По дворцу носилась
Едва ли не в чём мама родила.

- Да, ладно, Света. Всё тебе приснилось.
Потом… уже постарше я была.
Да я не против – нужная наука,
Когда с умом её преподнесут.
Гляжу на Анну – вот, видать, где скука.
Ну, потанцуют… в основном же пьют.
Плоть женщины должна употребляться
Со тщанием и регулярно. Стать,
Здоровье будет только прибавляться…

- Не я, а ты должна преподавать!

А дни идут… бегут неудержимо.
Императрица чахнет на глазах.
Идёт борьба… пройдёт ли кто-то мимо?
Два имени всего лишь на устах:
Елизавета? Пётр? Кто воссядет?
К кому фортуна повернёт лицо?
Кого по голове она погладит?
И чья возьмёт уже, в конце концов? 
===================
*- П. А. Толстой в 1718 г. вернул по указу Петра I в Россию,
бежавшего за границу царевича Алексея – отца Петра II. 
**- Орден «Святой Екатерины» - женский орден, учреждённый Петром I.
******


10. ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА ЕКАТЕРИНЫ.

Не дай вам Бог жить в перемен эпоху,
Где ложь, измена, подкупы и кровь.
Кому кто выгоден?.. Мы выберем дорогу
Проторенную – нас ведёт любовь.
Любовь к чему? К России же, конечно.
Не будем мы страницы вырывать.
История не может быть безгрешной –
Любой Россию будем принимать.
Народ не знает, что вверху творится,
Ему хватает и земных проблем.
Под чьим бы каблуком не очутиться,
Он выживет назло проблемам всем.
Дворцы горят – ночами веселятся…
  А «души» выживают в деревнях…
На службу завтра? Ничего, проспятся!..
На кладбищах теряемся в крестах…
Казна пуста и жалованья нету.
И гвардия! его годами ждёт…
Из-за щеки мужик достал монету,
А Меншиков себе её берёт.
Недавно всё рукой творилось твёрдой,
Ценилось слово это – «созидать».
Что толку-то? Крушились спины, морды,
Но как нам свору эту обуздать?
«Всяк человек есть ложь» - себе усвоил
К концу пути и может потому
Он завещанием-то и не удостоил,
И умирал, не веря никому.

Последняя весна Екатерины –
Балы, веселье, праздники и… боль –
Негаданно, нежданно, без причины.
Балы, веселье… снова боль… До коль?
Не пить вина? Но… это невозможно!
Венгерское! Оно любимо ей:
«Я по чуть-чуть. Ну, я же осторожно!».
Какие указания врачей?
Венгерское – любимое лекарство.
Она его считает таковым.
Не ведает, увы, его коварства,
Сам государь лечился так… Увы!

Обхаживал голштинское семейство
Толстой, запугивая Меншиковым их:
А вдруг захочет тот по ходу действа
Царицу бывшую в друзьях своих
Увидеть. И пойдёт тогда морока,
Понеже он над войском господин,
Захочет изменить вдруг всё до срока…
Да, есть ещё Дивьер и Бутурлин.
К ним заглянул поддержкой заручиться,
Приватно говорили меж собой.
А дальше… конфидент императрицы
Притих. Команду, видно, получил «отбой».

На что готова женщина? На жертву!
Всё объясняется коротким словом – «мать».
Останется ли женщина инертной,
Когда дитя ей надобно спасать?
Вот только «жертву» в разном смысле слова:
Собою жертвовать? Другого ли топить?
Бывает, что на всё она готова,
Когда она желает победить!

- Нет, каково? Ты слышала, Светлана?
Императрицей мне уже не быть!
Они готовы хлопотать за Анну.

- Гляжу, тебя сумели рассердить!

- Прикажешь из огня таскать каштаны
Самой? Нет, я желаньем не горю.
Старанье прилагать… Всё ради Анны?
Покорнейше я вас благодарю!
Что ж, раз они так стали за сестрицу,
Преграду эту мы с тобой сметём.

- Да-а! Стоит только Лизе рассердиться…
Ну, что ж, тогда пожертвуем ферзём?
Своё он отыграл и нам не нужен.

- Петра Андреича придётся мне отдать.

- И пусть в Толстом увидит князь к тому же…

- …Того, кто мне пытался помогать!
Шикарно, Света! Меншиков забудет
Про Лизу – разве я могу мешать?
К тому же, чем заняться князю будет –
Судьбу Толстого и друзей его решать!
Вот тут и пригодится твоя Лора,
Хотя сама я тоже неплоха –
Займёмся мы Петром в пылу раздора,
И обольщать начнём его пока.

- А дочь Светлейшего?

                - За этим дело стало?
Так матушка согласье отзовёт.
Я думаю, соперник наш удалый,
Чтоб быть спокойным, сразу всё поймёт.
Петрушу обольщу, не сомневайся.

- Ну, кто бы ещё это говорил…

- А ты пока Светлейшим занимайся,
Прикроешь, Света, так сказать, мне тыл!
А та-ам! Племянничек всем как-нибудь объявит:
«На тётушке жениться я хочу!».
Любовь ведь, Света в этом мире правит?

- Я лучше, цесаревна, промолчу…

- А матушка благословить изволит
Сей брак. Всё обойдётся без потерь.
Надеюсь, мне Фортуна благоволит –
Императрицей будь Петрова дщерь!
Синод смолчит. Пусть только рот раззявят –
Устрою им Гоморру и Содом.
В покое нас с Петром они оставят.
Светлана! Мы своё ещё возьмём!

Мы добрались до пятого апреля –
Екатерине сорок три пока…
Императрица и все гости зрели –
На льду Невы стояли три полка:
Гвардейцы и Ингерманландцы –
Ещё их держит сей ледовый плац.
Тут грянули орудия, стремятся
Догнать полки их и из ружей – «бац».
Сидела, наслаждалась канонадой,
Благодаря пожатием руки
Светлейшего, стоял который рядом
И лицезрел стоявшие полки.
И вышла непослушными ногами
В приёмную, ведь гости были здесь:

- Спасибо, господа… Довольна вами…
Супруг со мною радуется днесь.

Спешила удалиться. Всем министрам
По чарке водки тут поднесено.

- Плоха…, плоха…, - и выпив водку быстро,
К лейб-медику все двинулись. Одно
Он только и сказал: - Валериана,
Для сердца хорошо, - стоит скоблит
Сам корень. Блументрост поборник рьяный
Всех лунных фаз. – Надежду нам сулит.   
Болезнь-то осложняется водянкой!

Камзол расстёгнут, потный весь толстяк.
Здоровье не измерить мерной планкой –
Лишь в молодости: «А! Пройдёт! Пустяк!».

Светлейший князь вернулся вновь к царице.
При ней остался только близких круг.
Тут фейерверка расцвели зарницы
И, чуть отстав, коснулся уха звук.
Она храбрилась – ей гораздо лучше:
- Полезна канонада. На войне, –
 Сказала по-немецки зятю, – случай
Не раз в том убедиться выпал мне.
Баталий воздух… дышится свободно…, –
По-русски дочерям: – Ему ли знать!
Ему бы приодеться только модно.
Венгерское мы будем открывать?
Кто праздник омрачит унылой миной –
Тому штрафной придётся осушить.
Уныние и грусть мной прочь гонимы,
Мы в радости должны сегодня быть!

Отвлечь бы как? Данилыч вставил слово:
- Ах, матушка, ну, как забыть я мог?
Парсуны-то твои уже готовы,
Которые исполнил нам Ван Гог.
Полдюжины мы заказали. Прямо
Сей час доставят, будем созерцать.

Они в тяжёлых золочёных рамах.
Князь приказал поставить на кровать:
- Один в один!

                На десять лет моложе
Пылают щёки и глаза блестят –
Плезиров плотских алчут… да, похоже,
Все шесть цариц, что выстроились в ряд.
Знак подала и Меншиков заметил –
Рукой смахнув невидимую пыль,
Вручил он Анне и Елизавете,
И старший Левенвольде получил.

А счёт на дни… Опять императрица
«В горячку впала» и Светлейший князь,
А вдруг того и хуже приключится,
Поближе перебрался, держит связь.
А Бахус всё зовёт Екатерину,
Чуть только боль её ослобонит.
Кто грустную при ней являет мину,
То кубок сразу же штрафной тому грозит.

Блажь новая царицу посетила –
Не терпит темноты и тишины.
В гостиной танцы – чтобы так и было!
Сама на кресле: - Жарьте, плясуны!

Когда ей худо – дочки забавляйтесь.
В покоях Лизы шумно ввечеру.
«Не думайте о матушке, не майтесь…
Бог даст, опять проснусь я поутру!».

Гофмедики беспомощно руками
Разводят – мать припадок поразил.
Елизавета с влажными глазами
Крепилась с Анной из последних сил.
Мать при смерти… Дивьер же веселится.
Он Софью Карлусовну в танце ли? вертел;
При Анне он сидел – чего чиниться?
«О чём печалисся?». И выпить с ней хотел.
Вошла Елизавета – ей в решпекте
Он, сидя на кровати, отказал.
И прочее чинил того не легче;
Наследника с собой кататься звал.

Светлана за Светлейшим прошмыгнула
В опочивальню – был царицы зов.
Губами та тихонько шевельнула:
- Данилыч, волю слушать ты готов?
Чтоб дочь моя, вникай, Елизавета
Преемницей моею и была!

Дождался наконец-то он ответа,
А кошка только ухом повела.
Подождала, пока дверь приоткроет
И прошмыгнула между его ног.

- От кошек нету даже здесь покоя, –
Ей глядя вслед, князь Меншиков изрёк.
И вызвал он министров, генералов
На совещание сейчас же во дворец.
Но князя больше интересовало,
Что скажет Лиза прямо, наконец?
А цесаревна вдруг сочла удобным
Поддерживать права Петра. Вот так!
Власть не нужна? Вот это бесподобно!
Тогда остался лишь один пустяк:
«Кто? Почему? мне голову морочил.
Сейчас мне, правда, некогда о том.
Потом уж как-нибудь, пока отсрочим.
Подумать надо очень о другом».

Провозгласим наследником престола
Петра второго. Регенский совет
С Елизаветой во главе изволят
Назначить все собравшиеся. Нет?
Конечно, да. И все единодушно
Одобрили сейчас же этот план.
Лишь Лиза князю не была послушна,
Не подписав бумагу за маман.

Уже пора бы князю шевелиться –
Его решила Лиза подтолкнуть:
С Петром, с Натальей и самой девицей
В карете прокатился князь чуть-чуть.
И про Дивьера дети рассказали!
«Меня они решили обскакать?
Напомнить надо, чтоб не забывали,
Как с Меншиковым в прятки-то играть!».

Указ готов и он императрицей
Уже подписан… Это связь времён.
Пробило два… Бог Янус… торопиться?!
Но ход истории всегда ли предрешён?
А шурин-то* стоит, не понимая,
Держась за шпагу, но её берут.
Князь «кавалерию» с ухмылкою срывает,
Дивьера в Петропавловку везут.
«Был генерал…, был шурин…, нате… сдулся!
Давно лелеял это я в мечтах».
Улик вот нет – процесс и затянулся.
Язык развяжет перед смертью страх.
И Лиза к матери: пусть припугнёт Дивьера,
Сообщников пускай он назовёт.
Допросы что? – всего лишь полумера –
На дыбе, под кнутом он запоёт!
И тут пошло: Бутурлина, Толстого
И герцога, и прочих он назвал.
Всё вроде бы и выглядит толково…
Сторонников-то АННЫ откопал!

А опираясь на материалы
Дознания, князь сразу смог понять,
Какая личность «матушке» внушала
Идею Лизе трон свой завещать:
Толстой, конечно! А саму принцессу
Нет оснований мне подозревать –
Она же и дала толчок процессу…

«Толстого срочно надо убирать!
А то сболтнёт, пускай хоть и невольно,
О мелочи какой-нибудь. Пора
Закончить следствие и, как ни больно,
Толстого в ссылку. Кончена игра!» –
Вздохнув, Елизавета отложила
С толстого снятые допросные листы.

И… указание царица огласила:
«К субботе быть решению судьбы!».

Всё решено и приняты все меры:
Толстого в Соловецкий монастырь
С Иваном – сыном! Бить кнутом Дивьера
И отослать охальника в Сибирь!

Последние часы – подкралась вечность.
Екатерина слушает чтеца;
В глазах Елизаветы бесконечность.
Вердикт подписан. Ждём теперь конца?
Уходят судьи. С кратким тестаментом**
Светлейший князь к царице подступил:
- Не думай, матушка, что пользуюсь моментом!
Ты апробируй! Мы по мере сил
Нашли ту середину золотую:
К Петру второму перейдёт престол,
А Александру, дочь мою меньшую,
Ему в невесты, – ближе подошёл, –
 Петру наследует уже царевна Анна
С потомками, а далее черёд
Елизаветы…

                «Будущность туманна?
Всё хорошо. Вот только этот ход –
Наследника и Сашеньки помолвка!
Без ссоры с князем как её сорвать?».

А тот перед царицей встал неловко,
Аж на колени, но безмолвна мать.
«Ах, если бы не эта дёгтя ложка», –
И смотрит Лиза матери в глаза.
Под платье прошмыгнула Света-кошка,
О ноги трётся – хочет что сказать?
А князь императрицу убеждает.
Тут слышит Лиза из-под юбок: «Мурр!»,
Глядит на мать и молча ей кивает:
«Пусть князь подумает, что выиграл этот тур».
Екатерина знак дала рукою.

«Я женское упрямство победил!».

А Лиза улыбалась за спиною:
«С колен-то встать у Вас достанет сил?».

А тот встаёт со вздохом облегченья
И завещанье Лизе подаёт.
Ещё раз прочитав, через мгновенье
«Екатерина» - та рукой пером ведёт.
Князь отошёл. Уже подходит Лиза,
За руку взяв, присела на кровать.
Урчанье слышит из-под юбок снизу,
Из глаз же слёзы начали сползать.
Зачем слова? Глазами говорили –
Ужели «прачка» дочку не поймёт:
«Ах, матушка, всё остаётся в силе.
Когда-нибудь трон дочь твоя займёт!
Ведь ты – жена. Я – дочь. Петром Великим
Мы выпущены были в этот мир.
И в нём остаться существом безликим,
Когда отец – единственный кумир?».

=========================
*- Дивьер был женат на сестре Меншикова.
**- тестамент – завещание.


ЭПИЛОГ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

По воле Провидения из прачки,
Царицей став империи СВОЕЙ,
Бездарно ли, бесславно ли, невзрачно ль,
Но правила ты до последних дней.
Но управляли две руки тобою:
Светлейший князь – сегодняшний Икар,
И дочь, что занята своей судьбою,
Чей ум – плести интриги – Божий дар!

В плену бываем часто обстоятельств,
Что, собственно, мы и зовём судьбой.
И не защищены от посягательств
Всех тех, кто занят этою борьбой.
Ни волшебство, ни магию не будем
Мы применять – дух сказки в ЖИЗНИ есть.
Вы не забыли, что мы просто люди?
Нет. Даже так: мы гости только здесь!
И пусть Светлана полюбила Лизу
И хочется царевне ей помочь.
«Любовь» осталась у неё девизом,
И Лизу полюбила, но как дочь!
По-прежнему себя она вплетает
В историю и, кошкою скользя,
Чуть-чуть в сторонке быть предпочитает –
Историю исправить нам нельзя!
Пусть делится любовною наукой,
И ждёт свою великую любовь,
Которая и станет ей порукой –
Она обрящет своё счастье вновь!

Пока же… Умерла Екатерина
Шестого мая, близко к девяти.
Соратница, супруга исполина…
Сгорела плоть, не завершив пути.
И кошкою в ногах Елизаветы
Сидит Светлана, обвилась хвостом,
Мурлычет томно… Вновь даёт советы?
Узнаем это мы уже потом!
******