А.Ш.
Времени светлого мал промежуток для суетной жизни,
и всё, что не сделал, в каком-то пространстве зависнет,
походя, тусклое солнце в окно мне вдруг холодом брызнет,
потребовав в строчки вогнать ординарные мысли.
Когда исчезает свеченье внутри отходящего дня,
когда блекнет тень, удлиняясь подобно резине,
ты детскую глупость свершить не спеши, уходя от меня,
а лучше поленьев подбрось, чтоб пылало в камине.
Когда поединок за жизнь обозначится новым витком,
и с каждым мгновением сердце стремит к небосводу,
ты тёплым свернись на широкой перине клубком,
а лучше бы под одеяло нырнуть ко мне с ходу.
И сразу покажется глупым копаться в отживших страстях,
чужих ликованиях в сложенной кем-то программе,
поскольку в серьёзных вопросах ты всё же, по сути, дитя,
но так сладко слышать, как ты во сне шепчешь губами.
На том мир стоит и понятно - мы разные оба с тобой,
и Разум вселил понимание разности этой,
однако, не каждому это приносит душевный покой,
и вовсе не тем, у кого на судьбе путь поэта.
И вот я общаюсь с движеньем далёких холодных орбит,
из писем, написанных нервно, нарву оригами,
не ведаешь ты, что для жизни с тобою я - иезуит,
лежу и мечтаю скорей отослать тебя к маме.
А после в прокуренной келье опять без конца ворошить,
права ли природа и кто там в постель ко мне прыснет,
и тяга друг к другу подспудно (и зло) начинает зудить,
по строкам гоняя мои ординарные мысли..
Рубрика: Философская лирика