Таинственным было его творенье.
Он с "возрожденцами" мог в споре щеголять.
Сложилась жизнь его в тревожное явленье,
Чтоб старый мир на «буржуа» менять.
Менялся строй, отсталость разрушая,
Неся с собой страданья, нищету.
Где голод с миллионами играет,
Смертями создавая пустоту.
На рубеже двадцатого столетья
В политике реакция жила.
Народ восстал под свист монаршей плети,
И в «пятом» революция всплыла.
Идеализм, эстетство пробудилось
В борьбе с демократическим ядром.
На Врубеле все это отразилось
Злым равнодушием, повергнутым нутром.
К проблеме социальных отношений
И к нуждам обездоленных людей
Был холоден. В гражданстве, вне сомнений,
Ограниченье «Врубельских страстей».
Идя путем мучительных страданий,
Искал себя, был противоречив.
И в полноте волнующих скитаний
Нашел, в искусстве силу получив.
Он, вопреки пессимистическим плеядам,
Нес гуманизм и, затмевая модернизм,
Из тьмы шел к свету с «Репиными» рядом.
Нашел себя, пройдя академизм.
II
Сам Миша Врубель родом был из Омска.
Отец смог в сыне склонность увидать,
Направил в школу "Общество художеств".
В семь лет мальчишка начал рисовать.
Учился в Питере, Саратове, Одессе,
Юрист - по настоянию отца.
А в Академии художеств был на месте,
"Определился "цвет его лица".
В формировании, Врубеля младого
Не обошло влиянье мастеров.
Сиянье красок, страсть деталировок, -
Фортуни был в Испании таков.
Он следовал советам Чистякова,
Да собственной пытливостью познал,
Нашел разнообразие живого
И общность форм при этом не терял.
III
Возьмем теперь в пример его создания:
В чудесных фантастических цветах
«Портрет старушки Кноппе» за вязаньем -
Сама святыня, мудрость, доброта.
Продолжим диалог творца с гадалкой,
С ее национальной красотой.
Активный взгляд ее такой лучистый, жаркий
На зрителя, теряете покой.
Он как бы призывает человека
Задуматься о жизненном пути
и не топтаться в будничности века,
Значительной позицией идти.
А сдержанность натуры удивляет
Мазком сосредоточенной души,
Тем самым, образ остро ощущаем
В контрастной драме света и тени.
Вниманье наше к тонким гибким пальцам,
Сосредотачивает карт голубизна.
Изгиб пластичных рук - характер нации,
Творцом здесь все подмечено сполна.
Художник много думает о форме,
Не избегая сложности структур.
При всем многообразии все в норме.
Он избежал раздробленность натур.
Влиятелен был Лермонтовский "Демон":
Любовь к отчизне, ненависть ко лжи.
Сей "Демон" стал немаловажной темой:
- Давай, мол, Врубель, действуй, не взыщи.
Могуч был дух, дерзание, бунтарство,
Свободы жажда, смелая мечта,
Роднили с Лермонтовым истинно и страстно,
Роднила "с небом гордая вражда".
В творце встал исполин неравнодушный.
Он долго образ "Демона" искал.
А тот был неподвластный, непослушный,
Но Врубель образ все-таки собрал.
Создал его сидящего в унынии,
Летящего неведомо куда.
И вот теперь он сброшен со стихии,
С высот небес повержен к нам сюда.
Но взгляд сего сраженного титана,
Донес до нас борьбу добра со злом,
Охвачен скорбью, в лике тень страданья,
Но дух велик, и власть во взоре том.
Поэт Валерий Брюсов - друг "титана",
И сам титан в поэзии своей.
Его рука художнику писала,
И ритм стиха дошел до наших дней.
Воспел: - "От жизни лживой и известной
Твоя мечта тебя влечет..." - строки полет.
С большим понятием весь образ полновесный,
С духовной близостью творца передает.
Но был далек от революции художник,
Не мог увидеть он путей борьбы.
Отсюда символизм в душе тревожный,
И мифологии "призрачные столбы".
IV
В своих холстах познал он дух народа,
Силищу русскую поистине воспел.
В былинах, сказках, эпосах, природе,
Всю Русь он с гордостью свою запечатлел.
"Царевна-лебедь" красотой всплывает
В мерцанье сказочном загадочных глубин,
И в сложном развороте поднимает
Свой взгляд, с очарованием родним.
А вот пред нами из старин глубоких
Во всей красе встал русский богатырь.
Косая сажень добрых плеч широких,
Да славный конь под ним в земную ширь.
Посмеет кто посягнуть на свободу,
На добрых русичей оскалиться врагом?
Тот наглый змей, на Русь забыв дорогу,
Наказан будет русским молодцом.
V
Своей майоликой блестящего успеха
Добиться смог художник - чародей.
Скульптурной живописи сказочная веха:
- "Садко", "Мизгирь" и мудрый "Берендей".
Они пришли к нам из старинных далей,
Где слух ласкает песенками Лель,
Где от Снегурочки лишь облако видали,
Что песнь любви нам сможет дождиком пропеть.
Открыл в скульптуре Врубель новые рецепты,
В составах красок, что при обжиге работ,
Внес перламутровые, златые эффекты,
Сейчас использует из творческий народ.
VI
Достигнуть музыкальности в портрете
Не всякий удосужился талант.
Кто музою у Врубеля был? Это –
Его жена, актриса, музыкант.
Он нежно отзывался о Забеле:
- «Певицы все, как птицы голосят,
А Надя человечностью владеет,
Как человек поет, все чувства теребя».
Ее прообразы блуждали по работам,
В «Принцессе Грез» она, в «Венеции» краса.
«Испанкой», соблазняющей кого-то.
Везде гармония, душевность, чистота.
VII
И вот «Пророк» пред нами возникает.
Сердца людей зажечь ему легко.
То «юношей восточный взгляд бросает»,
То «мощным коренастым стариком».
В библейском образе седого патриарха
Воспет национальный колорит.
В морщинистом лице ни зла, ни страха,
И мудрый взор его живым огнем горит.
Мы видим миссию создателя «Пророка»,
Стремленье благое пожертвовать собой,
Чтоб не был сын Земли слепцом убогим,
Чтоб правду видел и во тьме ночной.
VIII
Теперь проникнем в психику портретов:
Как в этом жанре заживут цвета,
Что в передаче форм лишались света?
Но был прием оправданным в трудах.
В портрете Мамонтова кроется «вторженье»:
В нарочито таинственных чертах
Живой и шумный, скован, в напряженье.
Все тот же «Демон» выражен в глазах.
Но, не идя путем одной манеры,
Декоративную роль цвета приглушив,
Из Арцыбушева творец создал шедевр,
Объем и силу света восполнив.
Пред нами человек из плоти, крови,
Произведенный силой жизненной среды.
Мясистое лицо, раскосы брови,
И нервность рук, и близость теплоты.
Мы видим делового инженера
С полетом мысли, чистотой ума.
И твердый сан, уверенность в манере,
Но все ж душа таинствами полна.
IX
У Врубелей в семье родился мальчик.
Но радость вместе с горем прижилась.
Отец «сломался», мать ребенка плачет.
На детском лике – заячья губа.
В ней признак вырожденья примечали.
А мальчику недолго жить пришлось,
И умер от простуды он, случайно.
Здоровье у отца подорвалось.
В портрете сына – торжество тревоги,
Как бы предшествие трагической судьбы.
Весь колорит в тонах, холодных и глубоких,
И с синих глаз ребенка – жадный блеск мольбы.
Тревожный фон картины давит на мальчонку.
Штрихами мелкими прозрачное лицо.
А край коляски траурной каемкой
Перечеркнул «не взращенный цветок».
В последнем «марше» Врубеля больного
Звучит шедевром Брюсова портрет.
В больнице, серией прекрасных зарисовок,
Друзья, больные, доктора, студент.
В рисунках карандашные портреты:
«Усольцев» - врач, подвижный и живой,
И бравый вид во взгляде вдохновенный,
В трактовке формы звучен штрих прямой.
X
И вот он слеп – Титан в большом искусстве.
Болезнь разбила жизнь в расцвете сил.
С женой в общенье он довольствовался грустью,
Стихами, музыкой, которую любил.
Его наследие во всем многообразии
Есть – достижение культуры мировой.
И с Древней Русью, с Византией прочны связи
Его искусства, как преемственность сего.
Путь Врубеля, трагичный, отвлеченный,
Был предрешен в характере борьбы:
Сказались символические формы,
- Источник споров, что вокруг его судьбы.
Но лишь художники увидели в нем личность:
Любовь к натуре и к основам мастерства,
Отметив настоящую классичность,
Приняв в таланте справедливость торжества.
Искусство Врубеля не старится с годами.
Он благороден в даровании своем.
Хоть Стасов с Горьким «символ» осуждали,
Признали: - «Он – свободы торжество!»
Талант его – в художественной силе,
Отмечен трудолюбием своим.
Его искусству все века по силе,
И только время бесконечно спорит с ним.
13. 04. 1985 г. Отредактировано 10.03 2016 г.