Я побывал в лачуге,
Забрёл впотьмах.
Там жили не пьянчуги.
Дверь нараспах.
Хорошие ребята,
Но суть не в том.
Не столько тесновато,
Как всё вверх дном.
В чулане и с порога
Смотрел и так и сяк.
Не столько всё убого,
Как наперекосяк.
И чей-то голос слышал:
Не дом, а смех и грех,
Сплошной бедлам под крышей,
Мол всё не как у всех.
И хохотало эхо
И резало мне слух.
Не столько не до смеха,
Как не до показух.
Мол, их и не колышет
Вся эта дребедень.
Была бы только крыша,
Плевать, что набекрень.
Да настежь ставни, шторы,
Да что я говорю,
Есть окна, из которых
Высматривать зарю.
И ни кому не в диво,
Что грядки без теплиц,
Где я, присев в крапиву,
Подслушивал синиц,
Смотрел как лес наряды
Ронял, сходя с ума,
Как с той лачужкой рядом
Вставали терема.
Не столько не уклюжи
Дома-богатыри,
Как не страшны им стужи
С наружи и внутри.
А голос мне упрямо
Опять шептал, что там
Ни грамма нет бедлама
И хлама по углам.
И эхом вторил кто-то
Смотри мол, я не лгу,
Там ставни и ворота
Не достучишь в пургу.
Кому-то там и лучше,
А мне так в тех домах,
Там, где для душ заблудших
Есть двери нараспах.
Там, где смеётся эхо!
Там, где в краю разрух
Не столько не до смеха,
Как не до показух.