Сердце не может здесь успокоиться,
в трубах глаша'таев – адреналин,
трусам и дамам – не беспокоиться,
это касается только мужчин.
Буйствует праздник чернью горланящей,
ставят на кон, кто с коня упадёт…
Бродит удача в центре ристалища
и победителей радостно ждёт.
Трубы трубят, развеваются стяги,
доблестных рыцарей славят гербы',
тех, кто стремится быть смыслом отваги
и обмануть предсказанья судьбы.
В ложе воссела Прекрасная дама,
та, для которой готовы на смерть,
те, кто дерзают победы упрямо
и для которых надежда, как твердь.
К бою пора… Опустили забрала,
щит, частью тела, к предплечью прирос,
целит копьё - его время настало,
чтобы ответить на главный вопрос.
Замерли все… Тишина, как обвалом
снежной лавины, накрыла сердца…
Кто же сегодня дойдёт до финала
или предстанет пред ликом Творца?
Сходятся… Кони заржали исчадно,
шпор убоясь, перешли на галоп,
главное, чтобы с попоны парадной
всадник на землю не выпал, как сноп.
Топот копыт, ожиданье удара,
в щель между шлемом и верным щитом,
и раскалились доспехи от жара,
от безрассудства, что будет потом.
Как же бурлит эта страсть к юной даме,
превзнемогая возможный позор,
чтобы с ней слиться, как в амальгаме,
золотом с ртутью, в единый раствор.
Вот и сошлись копья в жажде почёта,
в этих ударах бессилен Господь,
так бьёт таран в крепостные ворота,
и разрушает доспехи и плоть.
Если лишился стремян своих всадник,
шлем уронил и сломалось копьё,
не благосклонна судьба в этот праздник,
к тем, кто упал из седла, как тряпьё.
А победителю – слава кумира,
рёв напряжённых от крика трахей,
от королевы судьбы и турнира,
губы, как самый желанный трофей…
* * *
Доблестью, ради любви, захлебнуться
и не скулить на такой эпилог…
Как бы хотел я в то время вернуться,
если бы мне кто-то в этом помог.
Хочется быть объективно бесстрастным,
но как безжалостно время течёт,
жаль, не осталось уже дам прекрасных,
да и оставшихся – наперечёт.
Рыцари облик являют подвластный,
пирсинг в носу украшает – не шрам,
нет среди них воздыхателей страстных,
тот, кто на подвиг готов ради Дам…..