Живёт легенда в крае стеклоделов,
Передают её из уст в уста.
О Разумее– мастере умелом,
И гуте, где рождалась красота.
И о стеклянном сказочном букете,
Что ныне есть в Музее Хрусталя.
Второго краше нет на белом свете,
Гордится им мещерская земля.
О чудесах, что красота творила,
О мастерах, ушедших в мир иной.
Стекле, в котором и душа, и сила,
И жар огня, и яркий блеск цветной
Жизнь без стекла сейчас нельзя представить:
Оно повсюду в быт у нас вошло,
Чтоб в этом мире яркий след оставить,
Чтоб стало нам уютно и тепло.
Смотрю на мир в стеклянном обрамленье,
Как на подарок голубых Небес:
Ведь таинство стеклянного рожденья
Для нас и ныне – чудо из чудес!
В том чуде смысл сокрыт для нас особый:
Жизнь украшая, гранями сиять.
Стекло ведь для того и служит, чтобы
Простые будни в праздник превращать!
* * *
Среди лесов, среди болот,
В чащобе и глуши
Построить свой стеклозавод
Аким Мальцов решил.
И место он облюбовал,
Где лес, вода, пески.
Здесь Гусь – Хрустальный основал
На берегу реки.
И застучали топоры,
Где речка Гусь текла.
Открылись двери с той поры
В волшебный мир стекла.
Большой бревенчатый сарай
Роль гуты выполнял.
Рождался с ним стекольный край –
Начало всех начал.
Из-под Можайска крепостных
Аким Мальцов привёз.
Варить стекло заставил их,
Солёное от слёз.
* * *
Казармы для мастеровых –
Бревенчатый причал.
В проём окошек слюдяных
Холодный дождь стучал.
Вокруг убогость, нищета,
Как спутник жизни всей.
Каморок тесных темнота,
Надрывный плач детей.
Перегородок тонких ряд,
Клетушка-конура.
За занавеской, пряча взгляд,
Ютились мастера.
В студёном сумраке – печной
Угарный горький смрад.
Мерцает огонёк свечной
И отблески лампад.
* * *
Мастеровые без затей,
Привычен труд лихой.
Средь них Васильев Разумей
Был мастер крепостной.
Был он силён, широк в плечах,
Вынослив, полон сил.
Стекло – за совесть, не за страх
На зависть всем, варил.
В цветной рубахе и лаптях,
Глас зычный – резал слух.
Ходил в засаленных штанах,
На голове – треух.
Высок и статен, чернобров,
Собой хорош на вид.
Среди стекольных мастеров
Был мастер знаменит.
И равных не было и нет.
В пример мастеровым,
Знал Разумей стекла секрет,
Неведомый другим.
Секрет тот бережно хранил,
И нет его ценней:
Варил особое стекло
Васильев Разумей.
Пластично-мягкое, оно
Как нежный пластилин.
Узнать секрет не суждено:
Он знал его один.
В те годы многих удивлял
Васильев Разумей:
То петушка в графин сажал,
На радость гуты всей.
То вазу сделает, графин,
Затейливой рукой.
Мечтал: что если будет сын,
Возьмёт его с собой.
Научит, как варить стекло
И передаст секрет.
И, если будет тяжело,
Убережёт от бед.
Имел семью: жену и дочь,
И в веренице дел,
Для них трудился день и ночь,
О них всегда радел.
А дочь красавица – в отца:
Сметлива и умна.
И юной прелестью лица
Сражала всех она.
Послушна Ксения, скромна,
Как нежный лепесток.
В её душе всегда весна
И доброты исток.
Для юной девочки цветы
Желанней всех даров.
В живом сиянье красоты
Есть смысл, что выше слов.
И в пору лета на лугу
Для Ксюши Рай земной.
И у реки на берегу
Невиданный покой.
* * *
Но лета быстро тает след,
Цветной наряд исчез.
Вот в платье снежное одет
В округе сонный лес.
И с каждым новым зимним днём
Девчушка всё грустней.
Смеялась меньше и с трудом,
Зима не в радость ей.
И, безучастна ко всему,
Однажды вдруг слегла.
В печном удушливом дыму
Отца она звала.
Метались детские мечты,
В бреду, в огне, в жару.
Ей снились летние цветы,
Что рвали поутру.
Зелёный луг, прохладный лес
Волшебной красоты.
Мир, полный сказок и чудес,
И летние цветы.
Пыталась встать… Бессильный взгляд,
Наполненный тоской.
Пыталась что-то прошептать,
Чуть шевельнув рукой.
Но не смогла… Болезнь сильней.
И не осталось сил…
Схватил одежду Разумей
И в гуту поспешил.
* * *
Там, в сонном мареве печей,
Всю ночь он колдовал.
И в свете огненных лучей
Листочки выдувал.
Щипцы. Зажим. Уверен взгляд.
Отрезал, потянул.
Любовь умножив в сотни крат,
В изделие вдохнул.
В цветах и листьях жизни суть,
И лета торжество.
И стоит на букет взглянуть,
Нам не забыть его.
В стеклянной вазе солнца свет,
И изумруд лесной.
Букет сиянием согрет,
Умыт росой ночной.
Головки солнечных цветов
Склонились, чуть дыша.
Ты запах их вдохнуть готов,
В них мастера душа.
В бесцветных стеблях чистота,
Лесной покой, простор.
И неземная красота
Собой пленяет взор.
И тот букет, без всяких слов, –
Живое существо.
В изгибе трепетных листов
Природы естество.
* * *
Вот ночь прошла. И Разумей
Понёс букет, спеша.
В постели дочь, цветы он к ней
Поставил, чуть дыша.
Открыла девочка глаза –
Всё в солнечных лучах.
И зайчик, словно егоза,
Танцует на цветах.
К букету тянется рука,
Кивают ей цветы,
И лепесточки шелестят,
И шепчут ей листы.
И наполняет тесноту
Цветочный аромат.
Больная дочь, поймав мечту,
Не отводила взгляд.
Горели щёки и глаза,
Дочь словно ожила.
И сразу высохла слеза,
Улыбка расцвела.
Ушла болезнь. А тех цветов
Прекрасней в мире нет.
О Разумее нам без слов
Расскажет тот букет.
Как в смрадной гуте, как-то в ночь
Он душу распахнул.
В комок стекла, а с ним и в дочь
Любовь и жизнь вдохнул.
* * *
Вставай чуть свет, из года в год
В печном аду деньки.
«Хрустальной каторгой» завод
Прозвали мужики.
В гутенском мареве ночей
Вся жизнь у мастеров.
Им приходилось у печей,
Шестнадцать быть часов.
И плечи ноют, и спина,
В заботах стеклодел.
Он день и ночь в жару, без сна, –
Тяжёл его удел!
И дети тоже рядом тут,
И днями, и в ночи
Возле родителей снуют
У огненной печи.
Как ни старайся, толку чуть, –
А всё одни долги.
В хозяйской лавке как-нибудь
Дадут на грош муки.
Весной и осенью в лаптях,
Едва прикрыта грудь.
А в гуте поселился страх:
Не дай-то Бог уснуть!
Бывало, с ног валились там,
Усталые, без сил.
И белый свет уж мужикам
С работой был не мил.
* * *
Замолвить слово Разумей
За мужиков решил,
Чтоб управляющий людей
Немного пощадил.
Бумага с просьбой мужиков
Составлена была.
И подпись – несколько крестов
Под нею пролегла.
Поговорили. В тот же миг
В сенях собачий лай.
И услыхали грубый крик
За дверью: «Открывай!»
Схватили наших мастеров,
К амбару волоча.
Бежали люди из домов,
Встревоженно крича.
Был управляющий суров,
Расправою грозил.
И вскоре суд без лишних слов
Над ними совершил.
Был за «провинность» Разумей
Прилюдно бит кнутом.
За обездоленных людей
В Сибирь попал потом.
И в ночь, когда их увезли,
Рецепт свой сохранил
В бутылке, средь родной земли,
Чтоб людям он служил.
… Их на рассвете увели,
Чуть-чуть забрезжил свет.
Остался в глубине земли
Старинный тот секрет.
И Разумей не смог сказать
О тайне никому,
Рецепт чудесный передать,
Известный лишь ему.
Рецепт волшебного стекла
Искали много лет.
И повторить мечта была
Стеклянный тот букет.
Но воссоздать не суждено,
Потерю не вернуть.
Нам силой Высшею дано
Пройти нелёгкий путь.
Чтоб Гусь-Хрустальный – отчий дом,
Стал гордостью Земли.
Цветы стеклянные чтоб в нём,
Под стать живым, цвели.
Хранит мещёрская земля
Стеклянный тот букет.
Теперь в Музее Хрусталя
Цветёт он много лет.
Пусть никогда не отцветёт
Бутон, что Жизнь дала.
В любви рождённый, дивный тот
Подарок из стекла.
* * *
Комочек жидкого стекла…
Такой пластичный и горячий,
Как раскаленный красный мячик,
Что пышет искрами тепла.
Вот стеклодув живой комок
На трубку ловко набирает,
И, выдувая, превращает
В стеклянный тонкий пузырек.
И плоть, горящая огнем,
Как в сказке, может превратиться
В салатник, вазу, или птицу,
Чтоб наш с тобой украсить дом!
Взгляни, какая красота!
И заявить мы можем смело,
Всё, что сумели стеклоделы, –
Цена нелёгкого труда.
В работах их – мечты полёт.
И мест краса необозримых.
Мы и стекло – неразделимы,
Пускай душа у нас поёт!
Пусть каждый верит в чудеса
И мир в стеклянном обрамленье,
Сверкает, точно в день рожденья
И песне вторят Небеса.
06.03.2016г.
* На фотографии: стеклянный букет Разумея Васильева, 1830г., гутная техника, экспонат Музея Хрусталя г. Гусь-Хрустальный.