Глава 4.
***
Три буржуя глушат виски
И базарят о глобальном
По-английски,
Что похвально.
Заедают сервелатом
Вслух исторгнутые мысли.
Жаль, слова во рту прокисли
(окантованные матом).
Три буржуя скоро сдохнут –
Просто так возьмут, и сдохнут.
Аполитичным живется много легче.
Известно, что политическое суеверие «царь-государь вместе с народом против извергов-бояр» нередко играло дурную шутку с самим народом, лишенным хотя бы такого противовеса правительственному деспотизму.
Аристократическое воспитание, скорее всего, имеет свои теневые стороны, но оно не так искажает человека, как буржуазное скопидомство.
Запах сервелата приятнее вкуса виски.
Демократия, в лучшем её проявлении, всегда имеет аристократический оттенок.
***
Поэт горланит о любви, но
Батрачит мало и погано,
Поскольку гнуть на «дядю» спину –
Удел безвольного профана.
Поэту не дают за вирши –
Их на сберкнижку не положишь.
И результат – душонки грыжа
И скорбь на роже.
Стоить упомянуть одного плохого поэта.
Как истинный патриот, он не гнушался политической злободневности.
Он хорошо знал и тонко чувствовал современную западноевропейскую цивилизацию и понимал её тёмные стороны, опасаясь их господства в мире, ибо безоговорочный индивидуализм виделся ему дорогой к новому и худшему варварству.
Впрочем, у плохого поэта с избытком наличествуют годные философские и религиозные образы…
Плохой поэт, плохой!
***
Губами красными жуёт свинину
Девушка, сменившая дважды веру –
Годная бикса, ничо не скажешь…
Только, вот, совестно за Украину:
Свинарник, уделавший атмосферу –
Об этом наквакал вайфайный гаджет.
Хмурые все какие-то вокруг, угрюмые… озлобленные, неинтересные, однобокие, скудоумные, бесцельные, пришибленные, обреченные, запуганные.
Выброшенный в окно телевизор собрался по кусочкам и ускакал в избу к узбеку, обслуживающему мусоропровод.
Слышен плач о потерянном айфоне и смех о погибшем иноземце.
А вообще, для пропитания серого вещества требуется глюкоза, и это особенно существенно для молодых особей.
Постоянно хочется умиротворения и радости.
***
Пропить зарплату – дело хорошее.
А если с кем-то, то вовсе здорово:
Перетереть, усмехаясь, прожитое –
Наставничью кодлу с суровым норовом,
Депрессии с солью слезливого дождика
И праздные ночи (их сущность нарядная).
Пропили зарплату два глупых безбожника,
Ведь пьяному легче объять необъятное.
По «ОТВ» идёт глупая передача, в которой человек витийствуют о гражданском браке – это очень глупая передача.
Никто почему-то не сказал, что в советском государстве «гражданский» брак и есть брак «законный».
Все плевались от слова «сожительство» - не нравилось им такое название неформальных брачных отношений, а латинского термина «конкубинат» никто не знал.
А неофициальную жену можно называть «наложницей» - раньше это был некий социальный статус.
А в мусульманском религиозном праве можно заключать брак на установленный срок - от нескольких часов до 99 лет – они «законные», но не «гражданские».
Выключили свет и мы продолжили пить без телевизионного сопровождения.
***
Дети любят плохие сказки
И вкалывать циркули в брюшки лягушек.
Им бы набедренные повязки,
Тотем и языческих погремушек,
И скальпы сотен маленьких принцев,
И кости битых Шалтай-Болтаев,
И рык воззренья котейки Мурра,
И отблеск жала гербарной спицы
В паучьем теле, и лязг трамваев
В моменты крика – Анютка дура!
А нет трамвая – сгодится поезд…
Дети взрослеют,
То есть
Сатанеют.
Старый ребёнок чувствует на себе груз, усталость и беспорядочное нагромождение прошлого.
Старый ребёнок понимает, что в жизни главных вещей не так уж и много – его оплетает страх и одиночество.
А своё животно-жестокое начало они неумело прикрывают хрупкой оболочкой цивилизации, сознавая, что каждому новому поколению придётся подтягиваться до уровня человечности, дабы не скатиться к хаосу первобытности.
Кровавый клейстер тягучей бахромой ленно каплет на несвежий слюнявчик – старый ребёнок жадно жуёт ёлочную игрушку.
Новый Год скоро.
***
Пришла наложница: полы протёрла,
Почистила ванну, помыла посуду,
Покормила рыбок, кошку, микробов.
Бесшумно ушла, на кой сон тревожить?
Записку оставила – почерк ровный,
Наклон умеренный, без ошибок:
«Любимый! Сам постирай простынки –
Амбре противно (гнильцы и пота).
На плитке, к слову, кастрюля манки.
Не порть желудок, захавай с мёдом.
Целую, сладкая N». Слезинка
С реснички капнула мимоходом
В тарелку, где остывала манка,
Как кочегарка ушедшего года.
Горькая правда такова: наложница снимает квартиру с подружкой в районе Третьей Рабочей – платят вскладчину.
Однушка переделалась с двушку путём ликвидации кухни, поэтому, кроме крошечного холодильника, из атрибутов кулинара имелись только микроволновка, поттер и мультиварка.
Кажется, даже кухонные ножи отсутствовали; при крайних мерах использовались канцелярские.
Ещё в квартире отсутствуют зеркала – страшатся отражений.
А ведь сидя в парикмахерском кресле, интересно считать отражения в отражениях противоположных зеркал – странное ощущение бесконечности.
Нужно срочно увеличить количество наложниц!
***
Пил
Пел
Пал
Пыл
Был
Бит
Бил
Млел
…пока что не поумнеет
…но честь, вроде, не схоронил
Болтология зачастую сменяется продолжительным безмолвием.
Эпохи бритости и бородатости как-то сменяют друг друга.
В этот, сравнительно тёплый, декабрь люди предельно утепляются (в ожидании холодов) – редко встретишь на улице человека без шапки.
Всё человеческое развивалось и развивается очень извилистым путём, сезонные же настроения, как правило, одинаковы.
Встретился подросток – на трёх фалангах пальцев правой руки индуктивной машинкой выбито монашеское предписание «Ora et labora».
Молитвы не прут.
Работается через силу.
Орать хочется – да не на кого…