или репортаж с выставки
Подайте, люди, христа ради,
то заржавею я совсем.
Я продал все свои награды,
наверное, назад лет семь.
Солдатом воевал на фронте
в штрафной под Курском первой роте –
в меня стреляли с двух сторон,
пугали только лишь ворон.
Я шёл в броне от Мозгового,
сметал нацистов только так,
штук тридцать было в день атак.
Теперь ржавею, право слово,
покрыть бы золотом меня,
завидовала чтоб родня.
Я помолюсь за вас, ребята.
На пенсию мне не прожить.
А чувства на Душе, как вата,
из золота ржавеет нить.
Нас душит ЖКХ с годами
творится непонятка с нами
Продукты давит тракторист,
а им руководит чекист.
Но я – железная особа –
терплю все передряги я,
а остальное всё фигня.
Железной леди дайте грош,
прохожий, этим ты хорош.
Я древний рыцарь, не охотник –
серьёзных намерений воз.
В колхозе лучший был я скотник,
но развалился наш колхоз.
Собрал детали наши скульптор,
зовут его "Железным культом",
создал фигуры в полный рост,
прижал кому-то скульптор хвост.
На "Авто, – видите, – вокзале"
стою и охраняю ваш покой –
с седой я древности такой,
но был в седой, мой друг, опале,
нас выставил вот Мозговой,
чтоб радовали взор весной.
Плывёт спокойно в зале рыба
и шестерёнками блестит.
Вся металлическая глыба
украсила вокзальный вид.
Здесь пассажиры отдыхают
и словно бабочки порхают.
Мы создаём для них уют,
они автобусов тут ждут,
так пусть посмотрят на искусство,
здесь осторожничать нельзя,
навеки мы теперь – друзья.
Взаимно возникает чувство –
делитесь с нами не спеша...
...и у железа есть душа!
Тут самовар глядит курносый,
внутри вода бурлит, огонь
вначале всё прокупоросив,
и взгромоздился он на трон.
Так выпейте с ним чашку чая
вы, провожая иль встречая
любимых, внуков, сыновей
и он запел как соловей,
весной, заполнив зал уютный,
что значит – кипяток готов –
вам дарит аромат стихов
развёрнутых строкой минутной.
Спасибо за вниманье друг,
помог что скоротать досуг.
Здесь петушок горланит ночью,
и спать Поэту не даёт,
но до чего ж петух тот прочный
он проживёт лет до двухсот.
Взмахнул крылами бесподобно –
тут надо пояснить подробно
зачем всё это я пишу,
пером по листьям шабуршу.
Создать всё из металлолома,
чтоб красотою стал металл,
сколь надо выдержать опал?!!
Добиться, чтобы перелома
во мненье судей от скульптур...
...пропой-ка нам ты, Радж Капур.
И конькобежец тут же ярый,
со шпагой древний щёголь он,
всё ищет в зале этом пару,
чтоб станцевать на льду виньон –
весёлый танец без поддержек,
где не было, чтоб передержек
в скольженье гладкому по льду.
Не то имеете в виду.
Причудливый костюм не в моде
в обтяжку ржавых железяк,
где раздаётся только звяк
в красиво ветреной погоде,
пока хозяйствует мороз
с букетами стихов и грёз.
Да! рыцарь, я снимаю шляпу
перед создателем твоим,
ты дай железную мне лапу –
её пожму стихом своим.
Расставлю точки с запятыми,
пусть будут люди понятыми,
что в восхищении глядят
на рыцарей и на бродяг,
на нищих и убогих крепких,
как этот собранный металл,
что помещён на пьедестал,
где начинает пахнуть вербой,
где отражает их стена, –
в металле светится весна.
Спасибо скульптору за счастье
увидеть, что красив металл,
да заржавел бы он в ненастье,
ежели б скульптор не собрал,
красу бы мы не увидали
и скрыли б вековые дали,
захлопнув звучный окоём.
Во всём величии своём
предъявлен к обозренью чистый
от грязи, ржавчины металл,
что новой жизнию предстал
и даже в день довольно мглистый
сверкает образностью, честь
хвала вам, мастер, что ты есть.
Богданову спасибо – с залом
он скульптору весьма помог.
С красивым скульпторским запалом
шедевры выставить вот смог
И мы любуемся, скульптуры
вдруг оживают из фактуры
железной чистотой звучат
слова красивые, не мат,
с проклятьями во всех поломках
который их сопровождал,
а тут им рад автовокзал,
и не лежат они на полках,
и не пылятся в гаражах,
знать, будут вечно жить в стихах.