Отчий дом
Воспоминанья – вспышка озаренья
В больном сознанье разгорелись как поленья.
И в свете пламени явились мать, отец,
Деревня, дом и я – их сын-подлец.
Очаг семейный, греющий меня:
Теплом любви пылал сильней огня.
В шальном разгуле и былое позабылось,
Как неустанно мама за меня молилась.
Меня просила: «К Богу обратись, сынок!
И выбери одну, и светлую, из всех дорог».
А я… – любил ту жизнь, совсем другую,
Что куролесила по замкнутому кругу.
Другая жизнь
Вино, «друзья», пустые развлеченья
Тянули в омуты преступного теченья
Тех мимолётных радостей и наслаждений –
Мираж души из мрака облачений.
Обнесши душу грешною оградой,
Жил, задыхаясь, я во дымном смраде.
И память давняя произвела картину.
Мой батя умирал – застыл я у камина,
В хмельном угаре громко хохотал,
Чурбан, не видел слёз материнских шквал
И бормотал: «Ну, что, твой Бог не мог спасти,
Смерть алчную от одра отвести?»
В земле, батяня, быстро ты сгниёшь,
А без меня ты, мать, и вовсе пропадёшь.
Глядь на икону. И ожил Божий лик,
Приветливо заговорил со мною вмиг.
– Найду, спасу заблудшего среди овец
И вверю моё слово – я тебе – отец
И излечу я душу хилую твою,
И обозначу путь и новую судьбу.
Свобода
Отца похоронили. Матушка молилась.
Тревожно сердце раненое билось.
А я покинул ночью отчий дом.
По-воровски ушёл тайком.
Я ликовал – шальная есть свобода!
Как ветер вольный в мыслях и делах.
Я корень сельский, но не прочна порода.
.Живу я в разных измерениях, мирах.
Житуха в море жизни щепкой закружила,
Меня, слепца, в водовороте зла.
Плутовка цепкой хваткой обложила
Неотвратимо вглубь, на дно влекла.
Жизнь во хмелю
Бухало изливалось порожденьем блуда,
В хмелю таком немела голова.
Грехи пьянящие тянул, как груду,
Ночной гуляка и дневной «Сова».
Кентов круги широкого общенья,
Мир развлечений фосфорически слепил,
От честной жизни уводил во тьму забвенья
И дух нечистый бесхребетного сломил.
Встреча
Отчаяньем движим, ум колебался.
Помог мне случай – с земляком встречался.
Его рассказ похож и на мою судьбину.
В порочной шкуре жил, никак не скину.
Глаза его – мои потухшие – скорбны,
Потоку жизненному так покорны.
Нет блеска в них и отраженья света
Задорной песни яркого рассвета.
Я слушал друга, а потом уста разжал.
В тревоге сердца голос задрожал:
– Ну как там мать, меня хоть вспоминает,
Или забыла, или проклинает?
Я расскажу о матери твоей, ведь,
Сын и мать одних кровей,
О том, как долго ждала на распутье.
Болезнь сломила и надела путы.
Боль матери
– И поседела мать твоя от горя,
С дождями, грозами и ветром споря,
И часто к небу простирала руки,
Просила Бога укрепить на муки,
И напрягая, зренье всматривалась в ночь,
Прося безумство сына превозмочь,
Жила надеждой свидеться с тобой.
Езжай скорее, сердце ей открой.
Я задрожал и прошептал с испугом,
Смотря в лицо, спросил я друга:
– Скажи сейчас, мне душу не томи,
Жива ли? Это важно, ты пойми?
– Не знаю, уезжал – сильно хворала,
В бреду была, но память не теряла.
Озарение
Вскочил я будто от удара плети,
Ловушки прочной порваны все сети.
Увидеть бы живой мне мать на белом свете,
Ведь, я – ничтожество и за неё в ответе.
Хотя б успеть, чтоб не было бы поздно
Пасть на колени и раскаяться бы слёзно.
Под гул колёс, биенье сердца
Души моей открылась дверца.
Стучит в висках: сильней-сильней,
Родную Кровушку увидеть поскорей!
Стал поезд. Из вагона спешно вышел.
Иду дорогою под звёздной крышей.
Деревья, кладбище, одни могилки,
Листва разбросана - осенние о опилки.
Склонённая берёза. Здесь могила.
Влечёт вперёд неведомая сила.
Сияньем лунным залит весь окрест.
Я на колени пал – целую крест.
Крик души
– Прости, отец, безумную ошибку,
Ты был весёлым и певучим шибко.
Листом поникшим слетает шёпот с губ:
– Перед тобой я хладный, сгнивший труп.
Клянусь! – кричал надрывно, – мать не брошу,
Дотла сожгу грешную ношу.
Искал впотьмах я свежую могилу,
Вдруг сердце болью острою пронзило.
Я на погост со стоном пал, рыдая,
Себя, виня, казня и проклиная,
Припав к земле сырой, я холмик обнимал,
Живой увидеть мать – за это б жизнь отдал!
– Прости, родная мамочка, прости,
Бездушья крест мне до конца нести.
Встань, мама дорогая, умоляю – встань!
Другим я стану – не услышишь брань!
Кругом ни звука. Горбатый холм молчал,
И вопиющим гласом я кричал.
Безбожный крик искал прощенья.
Душою сникшей мглой забвенья.
Обращение к Богу
В стенаньях боли, в остроте мученья
Пришёл Спаситель, стал моим Врачом,
Блеснув Надеждой – солнечным лучом,
Душе измученной дал исцеленье.
От искры Вышнего свеченья.
И хочется за всё Творца благодарить,
Во славу Матерям слова Любви дарить:
– Вы матери, имеющие сына,
Прострите руки к чистым небесам,
Сильна молитва ваша, как купина,
Ведущая неопалимо к чудесам.
Вы, сыновья, забывшие о Боге,
Споткнувшись на кривой дороге,
Взгляните с ласкою на любящую Мать,
И станьте рядом, чтобы слёз не проливать!