Я узнал тебя на свою беду, на свое несчастье к тебе пришел, преклонил колено, убрал доспех, обнажил дорогу к своей груди. И шумело море, и ветер дул, и вода бежала, как жидкий шелк, а мой сокол песню свою допел и слетел стрелой с моего пути. И слетел стрелой, унося печаль на багровых крыльях в такую даль, на такие пики ребистых гор, что за сотню лет не найдет никто. И восстала ты, разогрев печать – я покорно сердце свое отдал... Ни один не видел меня с тех пор, только сказ мой, помнится, не о том. Горяча печать – только плоть шипит да сочится кровь по краям ее. Я хотел убить тебя, да не знал, как коварно ведьмино колдовство. И теперь придется за все платить, и мой сокол более не поет, я ношу твой дьявольский черный знак – ни один не снимет с меня его. Я б пошел назад, повернул б домой – черт повел к пристанищу на скале, черт подкинул в уши мне лживый слух, будто дочерь злобная здесь живет, одолеть ее – это жребий мой, я рожден для этого на земле...
А теперь хранить мне твою скалу – ни один твой враг к тебе не пройдет.