Ваши книжные дети уже подросли,
Намотали на ус и обид, и смертей.
Столько много друзей не сумели спасти.
И топор палача брали в руки быстрей.
И уже не искали не битв, ни борьбы,
Задыхались от боли, что резала грудь.
За спиной, как тогда, - вороньё да гробы.
И от страха уже не уснуть, не вздохнуть.
Брали в руки они топоры и мечи,
Разрывали врагов на куски и клочки,
А потом под сиянием призрачных лун
Забывались под шёпот изменчивых струн.
Проклинали они строки книг детских лет,
Предавали друзей и прекраснейших дам!
Потому что им нынче не мил белый свет,
Потому что любви не осталось следа.
На вспотевшие лбы липли волосы им.
И отмеренный срок невозможно был мал!
Из остатка – топор, да размазанный грим,
Что прозрачную влагу навечно впитал.
Убивали они и друзей, и врагов.
Ветер кожу трепал, беспощаден, суров.
Зарывали могилы, не чувствуя рук.
Застывал в тишине не промолвленный звук!
Выли книжные дети в потоке страстей,
Кровью руки омыв, уходили на бой.
Эти книги в убийц превратили детей!
Ходят с низко опушенной в пол головой.
Только меч не бросают – он крепко прирос,
Но, когда рядом рухнет израненный друг,
Полетят на песок капли крови с волос,
Окровавленный меч наземь рухнет из рук.
И, лишившись тогда права просто дышать,
Упадут на колени в последней мольбе!
Если в ком-то осталась вина и душа,
Пусть тот выживет, выдюжит в этой войне!
Дети нужные книги читали, но мир
Превратил эти книги в кровавый рассказ.
Дети выросли, стали такими людьми,
У которых осталось лишь парочка фраз.
Каждый стал, как убитый когда-то герой –
Верный меч, и по локоть все руки в крови.
Просто мир стал, как самый пронзительный бой,
Где нет места добру, красоте и любви.