Я сидел в темноте один.
Череп чувствовал тяжесть свода.
Беловатая муть гардин
И полоска луча у входа.
Темноту пожирает мрак.
Свет от лампы войти не смеет.
А напротив мой злейший враг
Силуэтом во тьме чернеет.
Почему-то знаком сюжет...
До Есенинской, рвущей боли.
Через сотню ли, тысячу лет,
Повторяли его давно ли?
Заметался в проулке фонарь
Заполняя мой дом тенями.
Они прыгали в эту хмарь,
Изогнувшимися телами.
Подменяли меня собой
И толкали в окно, в проулок.
Я давно наигрался с судьбой.
Не до тех теперь мне прогулок.
Ну а сердце опять на разрыв,
Только свыкся я с этой болью.
На карнизе оконном взвыв
Ветер сыпал на раны солью.
И два выхода с двух сторон.
Эти- дверь и рама оконная.
Из груди моей, слабый стон,
Да вокруг меня- пляска черная.
Заскрипел подо мною стул.
До рассвета все меньше времени.
Отшвырнув, на полу уснул.
Не дойти, в эту ночь, до двери мне.
Ну а он все смотрел, говоря,
Из осколков разбитого зеркала.
Что уж ночь, коль вся жизнь моя,
Отраженьем моим исковеркана...