Отгремел оркестр медью.
Все в казарму мы пришли
И сержант сказал, что с честью
Все в наряд идти должны.
Отделению с обеда
Целый час на отдых дан.
Что бы прибыть на «беседу»
Нам к семнадцати часам.
Мы подшили гимнастерки,
Отутюжили штаны.
На развод мы всей семёркой
С отделения пришли.
Нас дневальными с Николой
В штаб направили стоять.
Там, в гостинице здоровой,
Документы охранять.
Слева штаб на коридоре,
Справа женская «братва».
Здесь живет девчонок море -
Все связистки, повара,
Что в столовой офицерской
кашеварят им с утра.
Есть ещё и санитарки,
Из санчасти доктора.
А второй этаж весь занят
Офицерами полка.
Что дежурство «барабанят»,
Здесь ночуя до утра.
- . -
В холле тумбочка у входа,
Возле тумбочки солдат.
Он дневальный, значит дома
Все полы везде блестят!
В двадцать три «Отбой!» - команда
Прозвучала для девчат.
С связи старшину – гиганта
Пропустил проверить баб.
Он проверил всю общагу -
Не нашел там никого.
И пожав мне крепко лапу,
Улыбнулся широко.
Он ушёл, я взял словарик
И слова стал изучать.
Надо мной кружил комарик –
Я его стал отгонять.
На часах почти что полночь.
Все в гостинице уж спят.
Вдруг какая-то там сволочь
Загремела во дверях.
Я поднял глаза на двери –
Это кто - же там шумит?
И своим глазам не верю,-
Сам Деркунский там стоит!
Он по части был дежурный,
Днём в семнадцать заступил.
Что ему здесь было нужно –
Я не сразу сообразил.
Доложил я честь по чести,
Что дневальный и сказал
Я ему, без всякой лести, -
Старшина всё проверял.
Что входил во все он двери,
Что искал он там солдат,
Что он сам там всё проверил,
Что девчата уже спят.
А майор мне отвечал –
Я хочу всё сам проверить,
Может ты мне тут солгал! -
Почему я должен верить?
Начал он стучаться в двери,
Разбудил так всех девчат!
Те, спросонья, словно феи,
Почти голые стоят.
Возмущаются нахальству –
Им в три ночи заступать!
Ну и что, что он начальство! –
Им же нужно отдыхать!
Им сегодня, как радистам,
Нужно ночью связь держать!
Ведь они с полка связисты!
Надо это уважать!
Лишь закрыты одни двери –
Их никто не открывал.
А майору, словно зверю,
Нюх тут всё и подсказал!
Он бузу закончил эту
И на улицу помчал,
Прихватив меня при этом
И команду чётко дал –
Видишь, вот окно закрыто?!
Будешь под окном стоять.
Из него кто прыгнет скрытно –
Будешь ты того хватать!
А теперь, идём со мною -
Будем двери открывать,
Где стояли мы с тобою.
- Глянем, что нам будут врать!
Мы прошли по коридору.
К двери, молча, подошли -
Там, за дверью - разговоры
Очень явственно слышны.
И дежурный стал стучать,
Отослав меня под окна.
В двери вышел я опять -
Вижу, кто-то мчит от дома.
Я кричу кому-то «Стой!»
Громко топаю ногами.
Сам смотрю – дежурный мой
Спотыкаясь сапогами,
В дверь летит вослед за мной.
На площадке у крыльца
Как на гулкой мостовой
Я топчусь всё «Стой!» крича.
Затем сделал я рывок,
Добежал сам до окна.
Притаился, как сурок -
Ночь в лесу всегда темна!
Сзади слышу окрик я -
«Стой!», «Стоять!» Я тут же стал.
И скажу теперь друзья -
Я команду эту ждал.
Подбегает тут майор:
-« Это ты? Что, не поймал?!»
Ведь ты солдат, какой позор!
А я ответил: – Не догнал!
Вы приказали мне «стоять!»
Когда его почти поймал,
А я же должен выполнять,
Что командир мне приказал!!!
От злости покраснел майор:
- С поста тебя снимаю я!
Коротким будет разговор -
Вся гауптвахта ждет тебя!
Иди теперь в казарму сам
И доложи сержанту,
Что я тебя с наряда снял,
Что будешь арестантом!
Пускай тебе замену даст,-
Дневального поставит.
А завтра он тебя на раз
Сам на «губу» отправит.
Пошёл в казарму, разбудил
Сержанта среди ночи.
Всё честь по чести доложил,-
Но слушать он не хочет.
Иди в гостиницу опять
И стой, как был, дневальным!
Тебя мне некем заменять! -
Нет у меня «авральных»!
Вернулся в штаб и стал на пост,
А ночью в три сменился.
Вопрос мой с гауптвахтой прост -
Он утром сам решился.
А ведь не зря гласит молва –
Что от тюрьмы с сумою,
Не зарекайся никогда! -
Они придут с бедою!
Вот кто-то девку «танцевал»,
И радовался жизни!
А я за это пострадал,
Служа родной Отчизне!
Ведь я не знаю, кто там был,
Но все солдаты - братья!
И потому я не ловил –
Не мог его предать я!
А может там любовь была?
Красивая, со страстью!?
Дежурный же, как та чума,
Разрушил это счастье!
Про десять суток на губе,
Что дал майор Деркунский,
Я вспоминал сам в тишине,
В остроге том не русском.
- . -