Палата из полуживых, человек на двадцать.
На улице май. И мне скоро уже семнадцать,
Я вечный романтик и циник, как все юнцы.
Весна расплескалась по тусклым больничным стенам,
На сестринском пункте смеется ночная смена -
Из полуживых они самые мертвецы.
Мне скоро семнадцать. И мне наплевать на мертвых.
На все невралгии, инфаркты, разрыв аорты.
Я верю, что смерти и вовсе по сути нет.
Я здесь и сейчас. Мне нет дела до этих завтра -
Умершие в них остаются всегда за кадром,
И копится склад недосмотренных кинолент.
А взрослая жизнь выбивает с разбега двери,
И я еще кажется смутно во что-то верю.
И даже не важно, в которого из богов.
Учусь улыбаться и плакать на три-четыре.
Пространство становится уже, а время шире,
И давит немыслимо тяжесть чужих крестов.
Не будет уже ни семнадцать, ни двадцать восемь.
Палата. Живые и мертвые. [Скоро осень]
И я среди них - то ли этих, а то ли тех.
Моя НЕистория - рваная кинолента.
Я буду последним не выжившим пациентом.
На сестринском пункте всю ночь не смолкает смех.