Органике – гнить, быть никем.
Окаменевать, оставаться – панцирю.
От кембрия до крито-микенского
медленно нить плести,
а там намотать смехотворных
столетий сорок – и откопают.
Спросят: «Твёрдое, расскажи,
как мягкое цеплялось за жизнь?
Пламенело,
или же еле теплилось,
в топи болот ли елозило,
летало ли в небеси,
грозным было,
или бессильным,
неброским
или кричащим,
дрожало чаще
от желания или страха,
была ли жизнь тяжела?»
Молчание.
Перед припозднившимися врачами
отлитая в камень форма,
ни хороша, ни плоха.
Насильно взыскуя ответ,
будут щупать лучами,
и - нет-нет, да и выщупают.
За кадром останется
летальная красота.
Ядро, литая болванка.
Снаряд, который запущен
в Ничто даже не для того,
чтоб рассыпаться после вас.
Отлитая в камень форма.
Ни хороша, ни плоха.
Лежащая недвижимо.
Уже не видно, не важно,
посмертно или при жизни.