У Сафо были струны.
Она и не думала,
с самого детства не думала,
что когда-нибудь
научится на них играть.
Не думала она и о том,
что когда-нибудь
она станет напевать
или записывать
на восковых табличках
странные,
не всегда понятные для прочих,
слова.
Но она знала одно:
Она Сапфо – и этим всё сказано.
И многое было позволено ей;
многое из того,
что для другого или другой
несло в себе зерно разрушения.
Её же зёрна
превращались в хлеба,
а хлеба насыщали
сердца и души
восхищённых её лирой
очень древних
и невероятно
восприимчивых
к искусству стихосложения
греков.
Всё.