Роза лежит на снегу, ей немного смешно –
Имя лелеет намёк на другую картину.
Линия жизни – провальный проект Мажино,
Режет ладонь, доверяя предплечье сатину –
Мягкой перчатке – ту часть, что беречь не резон,
Если любовь сгоряча покоряется смерти…
Чистую страсть, безо льда! Поскорее, гарсон!
Пьер или Жан? А в шестнадцатом?.. Юнкер Арсентьев?..
Роза в снегу излучает родное тепло,
Разве с Парижем не вяжется витебский идиш?..
Век злоключений в смешении видит оплот,
Винный Парнас отражает малиновый Китеж.
Небо над Розой – свалявшийся серый лоскут,
Лист перед ней – не светлее январского неба…
Бей карандаш, пригвозди чёрной пикой тоску!
Верх безрассудства – улечься на стылый поребрик,
Зимнюю клумбу, смеясь, украшая собой,
Верх безрассудства – открыть для художника душу.
Кисть, как идущего к плахе и венский гобой –
Сложно расстроить… сжимая, что древко – хорунжий.
Жертва искусству – не та, что вмещает киот,
Только печально, промокшей и простоволосой,
Глядя в чужой, потемневший дорожный блокнот –
Видеть себя… замерзающей угольной розой.