Написано для журнала "Русский пионер", тема Одиночество
Заключенный Иванов сидел в одиночной камере, ему принесли тюремную баланду, потом его ожидала прогулка по тюремной клетке, а дальше мысли, мысли не самые позитивные, воспоминания, воспоминания разные. Когда он уже не мог думать и голова его начинала лопаться, он вставлял в уши наушники и включал плеер:
Одиночество-сволочь, одиночество-скука,
Я не чувствую сердце, я не чувствую руку.
Я сама так решила, тишина мне подруга,
Лучше б я согрешила, одиночество-мука.
После слов «Лучше б я согрешила» заключенный Иванов выключал плеер и ложился на нары.
Студент Иванов шел по ночному городу, в карманах не было ни рубля, друзей тоже, ну то есть пойти было не к кому, было холодно и промозгло, в голове пролетали мысли, мысли не самые позитивные, накатывали воспоминания, воспоминания разные, мозги как будто размножались, хотелось заорать, разбежаться, оторваться от земли и улететь в небо, в пустоту и там раствориться и остаться навсегда. Когда голова окончательно начала лопаться, студент Иванов услышал из окна соседнего дома:
Одиночество-сволочь, одиночество-скука,
Я не чувствую сердце, я не чувствую руку.
На словах «Я сама так решила, тишина мне подруга» студент взял камень и кинул его в окно, откуда раздавалась песня. Услышав звон разбитого стекла, он побежал как можно быстрее от того места.
Немолодая женщина Иванова сидела в комнате, ее бросил любимый человек, она сидела одна в своей квартире и горевала, одна со своей болью, несправедливостью и обидой, мысли, мысли не самые позитивные, воспоминания, воспоминания разные. Когда голова начала лопаться, она включила телевизор.
Одиночество-сволочь, одиночество-скука,
Я не чувствую сердце, я не чувствую руку.
На словах «Я сама так решила, тишина мне подруга» Иванова швырнула пультом в телевизор, но оттуда еще допели: «Лучше б я согрешила», после чего экран телевизора погас.
Маленького мальчика Сашу родители оставили одного дома и вернуться должны были очень поздно, чему он был безумно счастлив. Саша был предоставлен сам себе и делать мог все, что хотел: поел сгущенки, поиграл в солдатиков и индейцев, с замиранием сердца залез в папин стол и долго разглядывал, сколько же там интересного, взял папин фонарь, обложил стол диванными подушками, устроил себе домик, сидел там с фонарем, жевал сухари и разглядывал журнал с красивыми дядями и тетями, потом вылез из своего домика, напялил на себя мамину шляпку, обмотал себя цветным шарфиком, надел туфли на большом каблуке, намазал перед зеркалом губы красной помадой, расхохотался и стал громко петь песню, которую слышал много раз отовсюду, кривляясь и пританцовывая:
Одиночество-сволась, одиночество-сюка,
Я не чусьтвую сейце, я не чусьтвую юку.
Я сама так ешила, тисина мне подьюка,
Лучше б я согьешила, одиночество-мука.
Я был в разных состояниях одиночества, кроме первого, которого ни себе, ни кому-то еще не хочу. И выбираю последнее, которого и себе, и всем вам желаю.
Слава такому одиночеству (я имею в виду не певицу))).