Он сидел у раскрытого окна
и сбрасывал со стола
исписанные листы рукописи на пол.
Над загорелой лысиной его,
обрамлённой сахарной сединой,
Витала лирная муза.
Это была большая удача.
Шумякин заканчивал сценарий.
Ещё дня два – и было бы поздно...
Но он успевал.
Благосклонный худсовет
в полном составе
восседал рядом на диване.
Сердитая цензура, улыбаясь,
заглядывала ему в лицо –
и обмахивала жасминовой веткой.
Благодарный зритель,
будущий благодарный зритель
Засыпал его аплодисментами,
а главный оператор,
отвратив дуло своей мортиры,
тяжело похлопывал
по хрупкому сценаристскому плечу.
Всё выходило
как нельзя лучше.
Вдруг...
(тут – просьба читателя не напрягаться,
ибо ничего в действительности не происходит вдруг,
а всё имеет свои давние законные причины
и довольно предсказуемые следствия).
Так и случилось с нашим героем.
Ничего не произошло.
Ровным счётом – ничего.