В межсезонье девственность, одичалость
Берегу идут, как фата невесте.
Голодней, надсаднее крики чаек,
И слезливо чистое поднебесье.
Лермонтовский парус не потревожит,
Бродского анапест не изувечит.
У волны садишься – услышать кожей
Всей любовь и нежность – нечеловечью.
И замрешь: неслышен, нежив, невидим,
Чтоб потом изысканно и публично
Начертать на камне «здесь был Овидий»
Да,конечно, глупо… но символично,
Потому что знают волна и ветер,
Знают горы, небо и этот камень
Как боятся люди бесславной смерти,
Прикрываясь славными именами.