. . .
что за бог в белоснежном убранстве!
сухожильями туи сплетен.
волос – огненным протуберанцем,
и мальчишеский голос – январь-обертон.
любит он, когда косы тугие,
когда низок прощальный поклон,
и когда замирает на пике
звук и жест с вьюги звонким свистком.
он шагает красиво, ладьею,
коромыслами солнечных жил.
и так честен своей прописною
старой ненавистью ко лжи.
умывает. криптограф, наверно,
потеряет свой каменный хлеб.
чтобы быть вдруг таким откровенным,
губы нужно смыкать после каждого «нет».
он научит, и гибнуть аллеям
у его бледных, выцветших ног.
и чернеющий контур с предвестьем апреля
обескровленных губ обмакнет он в вино.
это кончится утром, язвя и хромая,
отстучит заплетенная клюквой карга.
и в парчу облачившись, и жадно вдыхая
свежий воздух, наступит весна.