Нынче небо разукрашено цацками,
Ночь в тулупчике с чужого плеча,
И стоит у церкви девка казацкая,
Жёнка чёрного сыча-Пугача.
Знать, зайти да помолиться охота ей -
Нечо делать, ты ж покойница, стой...
Так же тявкают щенки за воротами,
Как при Катьке - Катерине второй,
Снег такой же...прогуляемся, Устенька?
Глянь, кивнула...погутарим за жизнь?
По Урицкого, по тропочке узенькой -
Поскользнёшься, за меня подержись.
Всё у нас, у русских баб, не по-мелкому,
Не в загашничек, а по лбу рублём:
Анператор обернётся Емелькою,
Сальным бабником, кровавым репьём.
И такого - из сердечка-то вынешь ли?
Хоть и вынешь - позабыть не дадут:
Двадцать дён поцаревала Устиньюшка,
Двадцать лет острожный хлебушек крут.
Шибко воля хороша заоконная,
Там колышется вода-лебеда...
Зашпыняла Софья: мол, незаконная...
Русь, Устинья, незаконна тогда.
Не уймётся, лает шавка кусачая,
Отойдём с тобой к соседской стене...
Мы ведь русские - и нам переплачивать,
Мы ведь бабы - переплата вдвойне.
За какую рожу? Чёрта бы лысого,
Фигу с маслицем да дышло бы в рот!
Переплатишь - сдачу в пазуху высыплют,
Да такую, что никто не берёт:
Сороковник - за решёткой исполнился,
Сорок дней - не помянул и конвой,
И попроще что: в заплатах исподнее,
Слёзы горькие над серой канвой,
Неощипанная горлица сизая:
Всё же мясо, без похлёбки каюк,
И растрёпанная Харлова Лизонька,
Пальцем тычущая в балку и крюк...
...ночь растаяла со звёздами-бусами,
Унесла Устинью в чёрной горсти -
Только вечно мне под чёлочкой русою
Поцелуй прощальный Устин нести...