Выбрасывая округлые ноги
носками врозь, и, как будто что-то давя,
Мимо проковыляла вьетнамка.
«Вьетнамка...» – сказал Моцарт и задумался.
Вьетнамка не знала
гениального композитора,
поэтому не обратила на него
никакого внимания,
а так и прошла мимо.
В воздухе пахло нугой.
По небу тянулись
жемчужные облачка.
Вьетнамка спешила по делам;
за спиной у неё была сумка,
тощая, как мой бумажник.
На скуластом лице её
застыло выражение
блаженной вьетнамской заботы.
«Вьетнамка...» – на сей раз Моцарт зевнул.
Был летний палевый вечер.
Всё располагало ко сну
или размышлениям.
О текучести жизни,
о конечности пути,
о растраченном счастье,
о пыльной золотой дороге,
которой проковыляла
неуловимая и нездешняя,
как «Волшебная флейта»,
вьетнамка.