Глава 3.
***
Хочу, сейчас прям, пару баб.
Боюсь, вообще, состарится.
А в животе люля-кебаб
Уныло переваривался.
А потом он задуплился в кафе восточной кухни и пошло-поехало: самса, дунганская лапша, рис под соусом ткемали, чак-чак, гозинахи, сохэ-тава…
Многие европейские народы, начиная с римлян, многому хорошему в гастрономии научились на востоке: от пряностей до обычая пить чай и кофе.
А после вкусняшки: жареный хворост, соломка, баурсаки, пирожки-рулетики со всякими начинками из изюма и орехов, посыпанные сахарной пудрой, лепёшки из слоёного теста и прочь.
А жизнь горька – не тростниковый сахар…
***
На небо бесконечна лестница –
Так звякнул колокол никчёмный.
В церквухе батюшка повесился,
Обдав уриной пол вощёный.
Презренно на бытийном финише
Без рясы зваться божьим вестником.
А на язык, презренно выпавший,
Весьма пошел бы пирсинг с крестиком.
Христианство наряду с греко-римской античностью сформировало современную европейскую цивилизацию.
В сорок девятой квартире живут полтора атеиста – в своём образе мысли и поведении они руководствуются христианским наследием.
В их жизни много эпизодов, о которых приходится сожалеть, и чувство раскаянья так или иначе ищет примирения с богом – эдаким гибридом высшего разума и внутреннего голоса совести.