В ее всегда искрящихся глазах,
Лишь я смог горькую найти слезу.
И за веселой наглостью в словах,
Наедине с собой она жила в бреду.
На заданный о времени вопрос,
Слетает с пухлых губ ее смешок.
Никто не догадался почему,
А вместо крыльев у нее мешок.
Она несет его уже давно,
Произнося себе секунды и часы.
Не знают люди, что ей все равно,
И не считайте, что вы ей нужны.
Порой разносится в людской молве,
Что сердце тайной преисполнено любви.
Но много лет не чувствует оно,
Чего-то кроме давящей судьбы.
Она сама себя уберегла,
От дней живых, заполненных людьми.
Доверившись, однажды умерла
Душа на заседании судьи.