- Вовка! Дрит тебя, заразу ! Выползай из своего логова ! Опять, гад,со двора у меня тачку с железом потянул. Вот глист в корсете ходячий...
Вовка по прозвищу "Недокормыш" нехотя приоткрывает дверь. Холодно...А на нём только "семейки" до колен, да свитер наброшенный. Кадык гордо нависает над заёрзанным воротником. Глаза заспанные, одуловатое лицо явно шепчет про ночную попойку с "сотоварищами". Жидкие волосёнки бодро торчат во все стороны, будто разглядеть пытаются, кто с утра покой нарушил.
На пороге она, "Квашня", соседка. Платок "матюком" топорщится на её голове, молча облаивая непутёвого Вовку. А рот с одним зубом привычно изрыгает весь словарный, "не по-хорошему", запас. Вовка её побаивается, хотя самому уже за пятьдесят с большим хвостиком. Больно уж люта эта "Квашня"! И по горбине получал от неё клюкой и калошей по ногам.
Да что говорить! Виноват Вовка по-полной. Уже и не помнит, как тачку с железяками от неё приволок. Во дворе, у маленькой будки, тачка уже без железа простаивает. Железяки продали за две бутылки самогона. Нутро горело, вот чёрт и попутал.
Вовка затравленно поглядывает на бабку, босыми ногами перебирает по крыльцу, затылок от нервов почёсывает. Маленькая собачка пятится задом в будку, глаза от бабки отводит и поскуливает, знакомую бабкину клюку боится.
"Квашня" уходит. Одной рукой волокёт тачку, другой палкой по леденелой земле елозит. Уже издали слышно Вовке, как она повторяет одно и то же:- Падла такая...
"Недокормыш" зябко сводит лопатки, стучит костями до кровати, накрывается с головой и счастливо храпит до вечера. В хате шаром покати. Хотя, нет, вон две луковицы с зелёными хохолками, кусок хлеба подсохший, ещё от попойки остался. Колбасой закусывали, даже шкурки не осталось, всё в ход пошло.
Хата у Вовки старая, тоже кости наружу показывает, зевает покоселыми окнами, крышей неудобно под дождём ёрзает, протекая в сени и крошечную кухоньку. Сарай рядом с домом зияет дырами вместо крыши- разобрали, родимую, на железные листы и продали. Дров нет, угля тоже. С сараюшки две стенки Вовка уже стопил, на очереди ещё две стоят.
Огорода у Вовки нет, со всех сторон бурьян пыжится. Ещё весной раскопал земли три на три метра, свёклу посадил. Поливать- не поливал, за пьянкой и воровством некогда. Уродила свёкла худенькая. За день её всю сварили и с друзьями съели.
Собачка Вовкина по соседям бегает. Кой-где кусок хлеба перепадёт, а то и каши ложка. Всё остальное хозяйство- мыши да пауки.
Работать Вовка не любит, с детства не приученный. Так и промышляет по нежилым хатам, а то и возле жилых что добудет.
Хата Вовкина добром не славится. До него уже здесь пять хозяев побывали. Все- один другого лучше ; черноротые, злые, как псы некормленные. Кто поумирал, кто хатку продавал и удирал куда подальше. Откуда и за какие заслуги появился в ней Вовка- никто не знает и не пытается дознаться. Говорят, сам нашёл брошенку и поселился от безнадёжности. Не на улице ведь жить... Тихо заехал с одной сумочкой рваной и громко заявил о себе скорым воровством по селу. Железо, велосипеды, кастрюли, машинки стиральные кочевали к Вовке и обратно к хозяевам, если те углядеть Вовку смогли или надоумил кто.
Колодца во дворе у Вовки нет- не вырыли в своё время первые хозяева от лени. Воду на все случаи жизни Вовка из речки небольшими ведёрками носит. Стирает редко, одёжки мало, почти вся на нём. Если кто-то свою приносит от жалости- продаст в этот же день и пропьёт выручку.
Рыбу с весны в речке ловить начинает. Как повезёт- уха на столе, жареные караси на тарелке горкой лежат, в потолок смотрят, очереди дожидаются. А летом раздолье- от соседей яблоки, груши таскает, ночами не спит.
Деток нет, семьи своей не завёл. Приходит раз в месяц к нему Танька-"Кишка", малюсенькая, как подросток. Пьют вместе, песню про чёрного ворона горестно поют, целуются слюняво. А потом опять одиночество к Вовке приходит. И тогда он удручённо сидит в хате у окна, на знакомый бурьян или сугробы таращится. Начинает жалеть себя. Люди, как люди, а он такой вот, отдельный. Собутыльников своих привечать не очень хочет, но с ними воровать сподручнее.
Зима в этом году суровая. Вот и январь за носы да руки щиплет. Мёрзнет Вовка в своей халупе, окна одеялами дырявыми закрывает для тепла. Печку топит редко и понемногу. Дым с трубы не валит, а стыдливо выходит тоненькой струйкой. Дорожка до хаты не прочищена и не протоптана. Значит, один Вовка-"Недокормыш" кукует. Только с крыльца до сарая следы туда-обратно, последние доски на топку идут.
Жалкий он, Вовка. Не ко двору всем пришёлся. Так и живёт : по солнцу- с оглядкой, ночью- воровато, трусцой. Повезёт, так утянет что. Уже и участковый устал к Вовке ходить по жалобам от обворованных. Рукой махнёт иногда- и поворачивает от его дома обратно.
Затихла сегодня природа. Снег слепит своей белизной, деревья повсюду шапки белые с шубами надели. Только крыша на Вовкиной избе чернеет дырами посреди белизны. Вот отодвинулось одеяло на кособоком окне. Голубые Вовкины глаза зажмурились от красы за окном. Кругом ни души. И страшно Вовке: кажется, что всё замерло в ожидании его близкой кончины. Он опускается на скрипучий стул с оторванной спинкой и, сгорбившись, бормочет что-то, слышное только ему. И старый дом покачивает в такт ему своими выпершими костями...