Как помню, нам с сестричкой лет по пять, по шесть,
Мы всей семьёй спешим на фестиваль,
Наряжены, наглажены, нам даже жаль
В красивых наших платьицах присесть.
Возник для драки глупый повод из обид,
Надуты губы, слёзы на глазах,
Развязаны, помялись банты в волосах,
И платья потеряли прежний вид.
Клубился цветом у крыльца боярышник,
А папа, дав баталии отбой,
Увещевал: «Девчонки, вы же барышни,
И самые родные меж собой».
Звонки (и первый, и десятый) сентября,
Сиреневые майские дворы.
Взрослели мы в кругу такой же детворы.
Летели прочь листки с календаря.
С друзьями убегали от своих ворот,
Киношки, танцы, в школе вечера…
Так ярко помню, будто было всё вчера,
Но не один с тех пор промчался год.
Дроздов звал красной ягодой боярышник.
За плечи маму обнимал отец:
- Ты только посмотри, какие барышни,
Поманит кто-то скоро под венец.
Отдельная семья – большой архипелаг,
На каждом островке любви костёр.
Не знаю, как живут без братьев и сестёр,
Родители зажгли тепла очаг.
От берегов родных, где верба у пруда,
Отчалил в дальней юности мой бриг.
Сегодня сплин по дому отчему настиг,
Вернусь ли вновь когда-нибудь туда.
Не спрашиваю, как там наш боярышник,
Щадят ли вьюги с ветрами его.
С сестрой-то мы давным-давно не барышни,
Разлука нам даётся нелегко.